Адлет сомневался, а Ханс сказал:
— Ньяхихихи, я удивился. Внезапно Адлет обнял Фреми.
— Что? побледнела Мора.
— Он пытался утащить ее в ближайшие кусты, нья. Мы с Ролонией останавливали их, но Адлет не хотел нас слушать. Он начал раздеваться, у меня упала челюсть. Я дара речи лишился.
— Эй, не сочиняй.
Рот Моры был широко раскрыт. Фреми недовольно смотрела на Ханса.
— Что? Зачем он раздевался? Адлета ранили? Чамо почесала голову, не понимая.
— Ты можешь говорить серьезно? спросил Доззу, Ханс пожал плечами. Он взглянул на Адлета, прося его все объяснить.
Адлет знал, что думает Ханс. Они оба хотели скрывать правду и дать Фреми действовать.
Помимо того вопроса, была ли Фреми Черным Пустоцветом, был и другой важный вопрос. Сколько знала сама Фреми? Может, она и не знала, что она Черный Пустоцвет, а, может, скрывала правду.
Если Фреми скрывает то, что знает это, то она точно их враг, но если она ничего не знает, это меняет дело. Тогда Тгуней использует Фреми, она попала к Героям, не зная ничего о своей истинной сущности. А, значит, Фреми тоже хочет, чтобы Черный Пустоцвет был остановлен.
Адлет все решил. Он будет скрывать правду и следить за Фреми.
— Ах, так я начну
Они бежали, Адлет начал рассказывать товарищам о случившемся в лесу. Он не спускал глаз с Фреми.
* * *
Среди солдат был кто-то живой. Он знал о Черном Пустоцвете. Только Ролония это поняла. Тот человек был другом Адлета. Они услышали от него о Черном Пустоцвете. Все это Адлет быстро описывал остальным.
Он не сказал только одного. Он не сказал, что Раина успел описать Черный Пустоцвет как Святой инструмент в облике девушки с белыми волосами и рогом.
— Раина тот солдат-труп пытался что-то рассказать. Но его уже не было слышно. Ролония пыталась исцелить его, но
Адлет покачал головой, воцарилась тишина, они бежали дальше по лесу.
— Я, конечно, не могу сказать тебе, чтобы ты не расстраивался Но, Адлет, хотя это больно, не дай этому разрушить тебя, — сказала Мора, пытаясь приободрить его.
Товарищи остановились, Нашетания положила ладонь на грудь.
— Смелый юноша достоин почтения, — сказала она.
Голдоф тоже приложил к груди руку, Доззу остался на задних лапах, а передними коснулся грудки. Чамо склонила голову, по лицу ее было видно, что она не знает, что сказать.
Задумавшись, Фреми смотрела на Адлета.
— В чем дело, Фреми?
— Прости. Меня не учили, что нужно говорить, когда люди умирают.
— Да? Не беспокойся, — сказал Адлет, глядя на ее лицо.
