Когда Анна Леонидовна получала от Людмилы Михайловны «полный и окончательный расчет», её тонкие губы подрагивали от обиды. Вечером, за поздним чаем Людмила Михайловна заметила:
– Вот ведь как бывает в жизни: чтобы человек ни сделал, он обязательно наступит кому-нибудь на больную мозоль.
Лев Петрович не понял свою новоприобретенную жену и спросил:
– Ты о чем, голубушка?
Он и после женитьбы не изменил своих привычек и продолжал называть супругу, все тем же словом – «голубушка», каким называл всех своих сотрудниц.
– Ты бы, – говорила не раз Людмила, – хоть как-нибудь выделял меня из общей массы носительниц платьев. – Кошечкой назвал бы, что ли?
Он добросовестно пробовал, но из этого ничего не получалось и Котова смирилась с этим.
– Да об этой, соседке твоей, что живет напротив. Я сегодня рассчитала её, а она, по всему видно, обиделась.
– Милейшая женщина, милейшая! – темпераментно откликнулся Битюгин, вряд ли понимая, что его оценка неприятно царапнула сердце Людмилы. – Что бы я делал, если бы она не следила за моей библиотекой? За моей кухней?
Подавляя в себе накатывающую волну обиды, Людмила ответила:
– Ты можешь быть спокоен: теперь это моя забота – кухня, ванна, библиотека и все остальное.
И подумала: «Как же все-таки грубы и слепы мужчины, хотя и профессорского звания». Эта мысль позабавила её, и она про себя добавила: «Именно потому, что профессорского звания».
Но она ошибалась, как ошибаются все женщины в мире относительно мужчин. Истины ради, нужно сказать, что точно так же ошибаются все мужчины относительно женщин, и это неведение представляет из себя самую интригующую тайну в их отношениях.
Лев Петрович, в связи со столь поздней женитьбой, не изменил своим привычкам, а вот Котовой пришлось менять свои, что давалось не так просто и легко. Битюгин, например, не курил, а Людмила Михайловна любила после обеда, завтрака или ужина выкурить сигаретку. Котова предпочитала в нерабочее время говорить о чем угодно, но только не о работе, а Лев Петрович не представлял себе, как это можно говорить о каких-то пустяках. Казалось бы, такие разные люди не могут жить вместе, но так только казалось. По крайней мере, Битюгин был доволен тем, что в его жизни появился «дополнительный раздражитель».
– Голубушка, ты для меня как стимулирующее вещество! – восклицал Битюгин, когда супруга начинала «свергать» его с высот идеализма на грешную землю материализма.
Например, Людмила Михайловна не видела ничего загадочного в Адамове: – Ты, Лева, все время проблему из ничего делаешь, – говорила она, попыхивая сигаретой.
