Коль не смогу пред вами устоять,
То ваша слава сильно пострадает:
Вам скакуны победу принесут.
По совести, гордиться нечем тут.
Однако пусть никто не полагает,
Что струсил я. Нет, я не откажусь,
Чтобы меня вот эта ручка вздула,
Красивая и белая". - "Клянусь,
Мы спешимся!" - воскликнула Гондула
И, соскочивши, лошадь оттолкнула.
Но в бой не рвется хитрый Гавриил.
Помедлив, он с улыбкой возразил:
"Уступка эта, знаете ль, ничтожна.
Ведь соткан мой наряд из полотна;
На вас - броня железная... Надежна,
Но все-таки стеснительна она,
Движениям излишняя помеха".
Любезностью дышали те слова,
Таился в них намек, прикрыт едва.
Не удержались всадницы от смеха
(Любезность - все; все можно ей простить).
"Он прав!" - сказала Риста, от потехи
Всегда непрочь, и скинула доспехи.
Что за момент! Нельзя его забыть.
Узревши сквозь прозрачные покровы
Красы, каких не видели альковы,
Глазами в них впивается знаток.
Валькирии, его остерегайтесь!
"Теперь пора! Ну что же, защищайтесь!"
Воскликнула Гондула, скрыв смешок.
"Нет, я готов заране покориться!
Чтоб прелести такие победить,
Их надо ранить или повредить.
На этот шаг я не могу решиться,
Их лучше поцелуями покрыть.
С оружием в руках зачем сражаться?
Давайте, по-другому будем драться,
Бороться то есть". Всем опять смешно.
И говорит Гондула: "Очень мило!
Я б эту просьбу удовлетворила:
Как одолеть - не все ли нам равно?"
На правом фланге начали бороться,
На левом просят помощь оказать,
А в центре битва ярая ведется:
Сам Михаил - он Одину подстать
Сразился с ним, не обратившись вспять.
Был на коне он, словно кипень, белом
И мужеством неукротимо-смелым
Своих бойцов все время вдохновлял.
От гнева Один весь затрепетал.
Рогатиной огромной потрясая
(В его руках - соломинка простая),
Он на врага как молния напал.
Но вовремя, к большой его досаде,
Нагнулся тот и, с шлема гребень сбив,
Удар пришелся мимо, поразив
Апостола, который плелся сзади.
Святой Фома, оставшийся в накладе,
На тучу вверх тормашками упал.
Вставая, он печально возроптал:
"Пришлось мне за другого поплатиться!"
"Зачем же подвернулся ты, тюлень?"
Противники мечами стали биться.
Успел меч Михаила притупиться,
Коснувшись кожи, жесткой как шагрень.
Бог усмехнулся, и удар ответный
Был нанесен им с силой несусветной.
Удар его настолько страшен был,
Что всадника и лошадь разрубил.
Две половины наземь покатились,
А вслед за тем опять соединились.
Но Михаил от боли изнемог,
В небесный госпиталь он тоже слег.
