— Что бы ты хотел… Миши? — обратилась ко мне откуда-то сверху официантка, озабоченно и, как я решил на этот раз, с сочувствием. Она говорила «Миши», видимо, впервые сталкиваясь с русским именем. — Что же мальчик будет пить? — спросила она, и теперь у меня не было сомнений, что ее взгляд строгий и немного укоризненный. Точно она уличила меня в нарушении правил и вот-вот велит показать дневник, чтобы записать замечание и вызвать родителей. — Итак? — напомнила она мне с интонацией контролера, поймавшего безбилетника.
— Пожалуй, я пойду, — ответил я ей. — Извините.
— Куда? — хором возмутились все вместе с официанткой. И теперь это был выпускной экзамен, к которому я совершенно не был готов.
С той же интонацией, как когда упрашивал классную руководительницу, я повинился вторично:
— Простите меня, пожалуйста. Я сказал «пойду»? Я оговорился — побуду! Я побуду здесь. За этим столиком, никуда не уйду.
Она переспросила сурово:
— Здесь?
Для меня «здесь» значило стул, грязный стол, несколько пачек сигарет и круг ребят, с которыми можно отвлечься, эти сигареты выкурив. Для нее — заведение, стрип-клуб, а вообще-то этот мир. Я сказал «ну да», пробуя обмануть ее, что имею в виду то же, что и она, в надежде, что она после этого от меня отстанет.
— Четыре виски для мальчиков, — холодно констатировала она и поцокала на своих высоких каблуках к бару, выставляя на наше обозрение разрез посередине юбки с лучащейся оттуда отменной мексиканской задницей, которая становилась все более голой по мере ее удаления от нас.
Мое поведение явно не соответствовало общему настрою, и всем из-за этого стало скучно. А мне хреново.
— Пойду, что ли, вон к той, — наконец выдавил из себя Педро. — Судя по зрелым формам, она постарше. Как раз по мне. На виллу на Багамах она себе не натанцует. И это тоже как раз то, что мне надо. Может, уломаю станцевать за недорого. У меня только пара баксов. Это же стриптиз-бар для черных — пожалуй, единственное место, где принимают твои проблемы еще ближе к сердцу, чем в центре для анонимных алкоголиков. Даже гарлемские наркодельцы испытывают к своим клиентам меньше сочувствия.
— Можно я с тобой? — Я невольно протянул в его сторону обе руки. Боялся, что мои товарищи разбредутся по бару и я останусь один. Чувствовал себя, как первоклассник на холостяцкой вечеринке.
— Со мной? — удивился испанец. — Зачем?
Я понял, что я уже один.
— Только посмотри на эту, — не уставал повторять Морисси, усугубляя мое удрученное состояние.
