— Меня это изменило, — взглянул я на нее снизу вверх. — После этого я как бы обрел духовность.
— Здесь слишком разбавленные коктейли, не находишь? — посмотрела она на меня чуть раздраженно, как будто я был виноват в том, что ей пришлась не по душе здешняя выпивка. — Не знаю, что имела в виду Моника, когда рекомендовала мне это место.
Ее лицо приняло капризное выражение, которое, как и любое другое, шло ей.
— В Англии я был свободнее ветра! — не унимался я. — Помню, как меня пропустили в клуб «Хевен» без очереди. Только потому, что у меня был стиль.
Она посмотрела на меня в легком недоумении.
— Нет, серьезно, — начал горячиться я. — Я жил в Брайтоне, на выходные уезжал в Лондон. Один раз моя девушка и я, мы приняли на двоих… Не, не буду рассказывать. Тем более что она без предупреждения уехала от меня к маме.
Полина смотрела на проплывающую мимо толпу и качала ногой. Я был одновременно в каком-то пьяном кураже и в полной безнадежности.
— Один раз девушки меня побрили… — сообщил я.
Она удивилась:
— Побрили?
— Ага. Я был с Луизой. Было еще пять девушек. Луиза принесла кокаин от Мартина. Потом они меня побрили…
— Слушай, все твои истории закончились? — перебила она меня устало.
— Могу еще.
— Мне бы хотелось куда-то пойти.
— Тут рядом есть парк, — выдавил я из себя несчастным голосом.
Мы сидели в парке. Она все трясла ногой. Я молчал.
— Мне надо встретиться с человеком в одном русском баре, — сказала она наконец, не скрывая скуки. — Можешь пойти со мной, если хочешь.
Мы шли по Бродвею. Смотрелась она, повторю, шикарно. Нью-Йорк — вообще сплошной подиум, и она соответствовала. Я тащился сзади, повесив голову. Я был пьян и чувствовал себя опозоренным.
— Ты хорошая, — бросил я ей в спину.
— Почему ты так решил?
— Женщины вообще более христианские создания. Они знают, как страдать. Знают, что проигрывать не грех. Главное — они милосердные. Всегда простят твою слабость. Однажды я чувствовал себя очень слабым, Полина. Все мужчины от меня тогда отвернулись, а женщины, наоборот, смилостивились и спасли. Ты спасешь меня?
— Заходи, — раздраженно сказала она, толкнув дверь, ведущую на нижний этаж.
Мы заходим в русское кафе. К Полине подсаживается владелец бара.
— Это мой очень милый и хороший друг Миша, — кивает она ему в мою сторону с улыбкой.
Владелец бара что-то оживленно ей говорит. Полина грустно и чуть обреченно смотрит мимо него. Вдруг на секунду возникло чувство, что я-то весь вечер нес откровенную ахинею, но она странным образом мне за эту чушь благодарна.
