— Он мне не отец, — ровным голосом сказала Ида. — Прошу прощения, что побеспокоила Вас, дорогая тетя. Хотя какая вы к демону тетя? Вы такая же алчная горгулья, как и моя мать. Презираю вас всех, можете передать это моим бывшим родственничкам.
Баронесса стояла, выпучив глаза, рот ее открывался и закрывался, не произнося ни звука. Вот-вот должна была грянуть буря, и какая!
Но за ее спиной бесшумно отворилась дверь. Мягко ступая по ковру, к своей жертве осторожно подбирался Эрик. Вейн страховал приятеля, на случай если какой-нибудь расторопный слуга решит так не вовремя заявиться сюда.
Волколак был выше Элеоноры на целую голову, ему не составило труда нежно так обхватить ее за шею и чуть сжать.
— Пикнешь или дернешься, придушу, — пообещал он.
От такого обещания тетку Иды забила мелкая дрожь. Она впервые попала в подобную переделку, и сейчас готова была помереть от страха. Гордость, высокомерие, неприступность — все это слетело, подобно шелухе с перекошенного ужасом лица.
— Уходим, — между тем заявил Вейн. — А госпожа нас проводит. Велите подать карету.
Элеонора замотала было головой, но жестокая рука сильнее сдавила горло.
— Ты сейчас прикажешь подать карету, поняла? Посмеешь заорать, я тебя убью, — прошептал ей на ухо ласковый голос Эрика.
Баронесса быстро закивала, капитулируя безоговорочно. Что и говорить, в жизни Элеоноры была лишь одна всепоглощающая страсть — это любовь к себе. И она не собиралась рисковать своей драгоценной особой.
Оборотень отпустил женщину и она, нервно расправив плечи, подергала за шнурок, который был привязан к звонкому колокольчику. Тут же явился лакей.
— Карету, — хмуро велела ему госпожа.
Слуга поклонился и ринулся выполнять поручение.
Через полчаса Ида, Вейн и Эрик, который держал под руку Элеонору, уселись в блестящую лаком шкатулку на колесах, запряженную парой белых как молоко лошадей. Повинуясь тихим приказаниям своего мучителя, баронесса дрогнувшим голосом сказала:
— К заставе.
Карета чинно покатила по мостовой. До заставы добрались за считанные минуты.
Давешний капитан подбежал к окошечку и вытянулся по струнке. Эрик не смог отказать себе в удовольствии и выглянул из кареты:
— Милейший, дамы хотят немедленно продолжить путь. Распорядитесь там.
Солдат рассыпался мелким бисером, принося свои извинения. Карета вновь тронулась. Откинувшись на расшитое шелком мягкое сидение, Эрик довольно улыбнулся. Конечно, месть была мелкой и где-то даже недостойной его гордости, но сойдет и это. Однако Вейн не разделял веселья товарища.
