– Усилить дозоры, быть готовыми к внезапному прорыву! – Лукулл раздавал распоряжения своим легатам. – Царь должен быть схвачен, и только живым.
«Кроме того, – подумал Лукулл, – он должен поведать мне об одной тайне, мысль о которой уже много лет не дает мне покоя. Я избран владеть великим знанием».
Стрела, со свистом рассекая воздух, пролетела мимо уха и угодила в одного из военачальников свиты. Конь Лукулла взвился на дыбы, но всадник сдержал скакуна, крепко натянув узду.
– Кто? – крикнул он.
– Убит префект Титус! – закричал Мурена.
– Даже раздавленная змея может нанести ядовитый укус! – холодно сказал Лукулл. – Уходим!
В этот момент, за час до поединка Гипсикратии с римскими воинами в лесу, Митридат все еще находился в своем шатре, в котором господствовала атмосфера уныния и безысходности.
– Война проиграна! – шептал царь, до крайней степени изнеможенный. Наконец, придя в себя, он беспомощно посмотрел на своего стратега и советника Каллистрата и пробормотал: – Судьба безжалостна! Мои войска дрогнули, я потерял пехоту и конницу, мой флот уничтожен. Меня предали приближенные: за моей спиной они вели тайные переговоры с Лукуллом, а я, старый дурак, ничего не замечал.
Царедворец Каллистрат, разделяя его уныние, произнес:
– О великий царь, твои солдаты пали духом, их одолел страх. Начался бунт! Убиты многие твои полководцы и сановники.
Митридат VI Евпатор, тщеславный и гордый человек, гений власти и великий злодей, всегда отличался энергичностью и предприимчивостью, но вместе с тем соединял в себе все пороки восточных деспотов – необузданную похотливость, дикое суеверие, коварство, жестокость и постоянное недоверие, заставлявшее его везде видеть убийство и измену. Теперь надломленный он в совершенном бессилии ждал приближения смерти.
– Мы в окружении, и это чудо, что меня еще не схватили, – в глубокой апатии и тоске продолжал говорить царь. – Наверное, я был самонадеян и не думал о предательстве. Я атаковал пехоту противника кавалерией, не зная, что у меня в тылу, за горой, затаилась римская конница. Глупость одной минуты разрушает долгий труд мудрости. Поражение было предрешено, противник знал мои замыслы!
В шатер вбежал начальник царской охраны Диафант и, вызвав окончательное замешательство окружавших царя сановников, закричал:
– Римляне движутся к нашему лагерю!
– Государь, ты можешь сдаться на милость победителя, – предложил Каллистрат, беспокоясь больше о своей судьбе.
– Нет, лучше умереть! – произнес Митридат. Ощущая в полной мере свою беспомощность, он продолжал: – Мне шестьдесят три года, я стар, и теперь… теперь война проиграна. Незачем больше жить.
