Милли почти сразу же усмехнулась.
– О нет, дорогая моя, мне уже не до ухаживаний, – сказала она и довольно покачала головой. – Но здесь один юноша приносит мне чай, и он очень даже симпатичный. Будь я годков на десять моложе, он, того гляди, попал бы в беду.
Алекс расхохоталась. Юноше, который приносил чай, не было еще и двадцати. Интересно, сколько же, по мнению Милли, лет ей самой? Можно только гадать.
– Значит, твоя мать тоже умерла? – ни с того ни с сего спросила Милли.
– Да, умерла, – подтвердила Алекс.
Милли на мгновение задумалась. Алекс же задалась вопросом, что она думает про Майру. Милли никогда ничего про нее не говорила – по крайней мере Алекс, – хотя наверняка догадывалась, что Майра ее не слишком жалует.
– Никогда не понимала, как женщина могла бросить такое чудное крошечное создание, как ты, – задумчиво произнесла Милли. – Никогда не вернулась за тобой. Странно, не правда ли? Когда ее выписали из больницы, она, по идее, должна была прийти за тобой, ведь ты была единственной, кто у нее остался. Но она не пришла.
У Алекс похолодело сердце. Так вот она о ком, а вовсе не о Майре! Она имела в виду ее родную мать, говоря, что та умерла. Или все-таки? Не уверенная в том, что хочет знать ответ на этот вопрос, она, тем не менее, спросила:
– Скажи, Милли, ты когда-нибудь знала мою родную мать?
Милли обвела комнату отсутствующим взглядом и покачала головой.
– Тогда откуда ты знаешь… Почему ты думаешь, что она умерла?
Милли несколько раз моргнула, но ничего не ответила.
– Милли?
Алекс не сразу поняла, что в глазах старушки блестят слезы. Тотчас испугавшись, она взяла Милли за руку.
– В чем дело? – спросила она. – Скажи, почему ты расстроилась?
Когда Милли наконец ей ответила, ее хриплый голос был полон печали.
– Я просто хочу видеть твоего отца и мою бедную дорогую мать. Она будет здесь с минуты на минуту, чтобы забрать меня домой.
Алекс тотчас представила себе мать Милли в виде ангела, пришедшего забрать ее к себе на небеса. Она улыбнулась, хотя в горле застрял комок. Бессмысленно ждать от Милли разумных ответов. Она давно уже не ведает, где кончается реальность и начинается ее вымышленный мир.
– Нынче никто обо мне даже не вспомнит, кроме твоего отца, – пожаловалась Милли, и по щеке ее скатилась слеза.
– И меня, – напомнила ей Алекс.
Когда Милли снова посмотрела на нее, в глазах ее читались удивление и радость.
– Алекс, – произнесла она. – Ты пришла.
И все началось по второму кругу.
