Теперь Жорж находился в самом центре народнических кружков Петербурга. Горный институт был оставлен навсегда, и Жорж с головой погрузился в революционные дела и хлопоты.
В эти дни почти каждую ночь у него в комнате ночевал кто-нибудь из нелегальных. Стук в дверь раздавался иногда за полночь. Хозяин открывал, и на пороге вырастала незнакомая фигура в низко, на самые глаза, надвинутой широкополой шляпе.
— Вы Плеханов?
— Да.
— Я от Павла Аксельрода. Необходимо переночевать.
— Милости просим. Вот сюда, пожалуйста, на диван. Я сейчас постелю.
— Нет, нет, никаких постелей. Лягу на полу. Раздеваться не буду. Уйду рано утром.
Утром незнакомец исчезал так же, как и появлялся, — не называл себя. Короткое «благодарю» — и все. Таковы были правила конспирации.
Проходило еще несколько дней, и снова в полночь стук в дверь.
— Вы Плеханов?
— Он самый.
— Я от Льва Дейча. Переночевать не откажете?
— Милости просим.
Визитер укладывался в углу на пол, положив под голову стопку книг, и утром, поблагодарив, уходил.
Однажды ночевать явился молодой человек, в повадках которого все выдавало бывшего военного — выправка, разворот плеч, четкие движения и жесты. Оглядевшись, молодой человек вытащил из кармана револьвер и положил его на стол. Потом достал второй и положил рядом.
— Ого! — удивился Жорж. — Носите с собой целый арсенал?
— Люблю оружие, — сказал молодой человек. — С ним как-то спокойнее чувствуешь себя в этом городе. Не страшна никакая полицейская сволочь.
— Вы офицер?
— В прошлом. А вы, насколько я знаю, тоже из военных?
— Юнкер в отставке. Служил царю и отечеству всего четыре месяца. Больше не выдержал. Правда, до этого пять лет в кадетах.
— Это хорошо. Нашему движению нужны люди, знакомые с военной службой.
Жорж предложил чаю. За самоваром засиделись чуть ли не до рассвета. Говорили о многом.
— Все наши кружки необходимо объединить в организацию, — убежденно сказал молодой человек. — Движению нужен новый этап. Хождение в народ принесло свою ощутимую пользу — мы узнали настроения крестьян. По всей вероятности, сейчас мужик еще не готов к бунту, и нам следует свести наши программы к реально осуществимым народным чаяниям. Земля и воля. Вот чего мы должны добиваться. Переход всей земли к крестьянству и равномерное распределение ее между теми, кто обрабатывает землю своим трудом.
Утром, забрав свои пистолеты, молодой человек ушел. Позже Жорж узнал, что в ту ночь у него был Сергей Кравчинский — будущий исполнитель приговора над шефом жандармов Мезенцовым.
