— Выходит, и сегодняшние песни за хорошее предзнаменование принял? — подмигнул ему Чубров. — Выдюжишь?
— Вы хоть дайте отдохнуть мотору, если себя не жаль, — взмолился моторист.
Колесников строго посмотрел на моториста.
— Кроме жалости, молодой человек, есть долг.
Но когда узнали о новом спаде воды, моторист покосился на мастера и перевозчика и съязвил:
— Долг? Вот он где останется, здесь, у перешейка… Вся наша работа насмарку пойдет.
— Замолчи! — оборвал его Чубров. — Добрая работа никогда не пропадет. — И распорядился: — После завтрака будем выводить плот за перешеек, там до прихода буксира поставим на якорь. А остальной лес… — Он обвел взглядом еще нетронутые костры на берегу. — Остальной будем укладывать в однорядные плоты. Как думаешь, Иваныч, такие пройдут через перешеек?
— Должны.
— Видишь, голова? — прикрикнул он на моториста.
На завтрак моторист шел последним. Он смотрел на Чуброва и Колесникова и удивлялся, как они, не менее, а может быть, более уставшие, чем он, твердо шагают по утоптанной тропе.
У дома мастера Владимир Иванович придержал Чуброва за локоть:
— У меня, Валер Петрович, еще просьбица родилась. Уважишь?
— Говори!
— Плоты мы мастерим, а ведь их надо и сопровождать. Дозвольте мне в сплавную бригаду податься!
— Постой… А как же эта самая тихая-то жизнь?
Колесников весело затряс головой:
— Не получается она у меня. Не привык…
Чубров помедлил, внимательно поглядел на него.
— А рука не помешает?
— Разработается…
— Тогда валяй, — разрешил он и с несвойственной ему возбужденностью закончил: — Молодец ты у меня Иваныч. Ей-богу!
В это утро Петр Федотов запоздал на пикет, чего раньше никогда с ним не бывало. Только выехал на своем трескучем мотоцикле за околицу поселка, как по радио-усилителю объявили:
— Федотова срочно к телефону!
Откровенно говоря, ему не хотелось терять дорогое время, тем более в это утро, которое было для него особым, в некотором роде юбилейным — как раз сегодня исполнялось пять лет работы на сплавном пикете. Он и на реку собрался, как на праздник. Кумачовая рубашка, новая, с широкими полями кепка, до блеска вычищенные хромовые сапоги. Резиновые, будничные, не надел — не подходили к настоящему моменту. Черные усы подкручены, щеки выбриты так чисто, что синева проступала.
Посетовав на непрошеный вызов, Петр повернул к конторе сплавучастка и не успел переступить порог, как дежурная телефонистка протянула ему трубку и пояснила:
— Из райкома.
Действительно, звонил новый секретарь райкома партии. Справившись о делах, о здоровье, он сказал, что к нему собирается один важный человек, что приедет вечером прямо на квартиру.
