Я сделал паузу, рассматривая огонь в камине, а менестрель, секунду назад наигрывавший тихий, но быстрый и напряжённый мотив, перешёл на размеренную мелодию, чтобы развеять скопившееся напряжение.
— Может быть, кто-то из вас видел эту тварь потом, из неё ведь действительно сделали чучело, но заплатили мне меньше оговоренной надбавки, потому что в туше было столько дырок, а крылья были так сильно повреждены, что я и сам не взял бы за такую работу пятьсот сорок зекслингов сверху. Красивее чудовищ я в своей жизни не видел, у него было тело ирбиса, лапы, клюв и крылья орла и хвост змеи. И оно было настолько огромным, что холка подпирала бы потолочные балки этой комнаты.
Мои слушатели задрали головы и многие из них содрогнулись, пытаясь вообразить размеры чудовища. Аплодисменты на миг заглушили ворчание грома снаружи. Думаю, мне удалось слегка пощекотать нервы этих людей, хотя, я солгал им, рассказав о каких-то жалких трёх трупах. До меня в горы на поимку твари отправился целый отряд братства Ловчих, молодой фламспиттер и даже благородный рыцарь, — один из тех безумцев, которые считают, что долг рыцаря есть защита людей от чудовищ во имя чести, справедливости, благородства, отваги, славы и прочей дребедени, которая ну никак не понадобится разодранному на части трупу. Их было больше десяти, трупов изуродованных в порыве дикой ненависти, частично съеденных, частично раздавленных. Видимо, чудовище бесилось, когда люди сами приходили к нему, оно атаковало и жестоко убивало их на месте, тогда как свою обычную добычу сначала несло в гнездо, а там, скорее всего и пожирало. Но моим слушателям знать об этом было не нужно, ведь эта сторона жизни фламспиттера должна оставаться в жизни только самого фламспиттера.
— Из вас вышел бы ладный сказитель, мастер.
— Ну, наверное, всё-таки, не самый плохой, да. Но стрелок из меня всяко получился лучше.
— Завтра мы это проверим, — тихо хмыкнул Дункан.
Когда телега проезжала мимо мельницы, я вышвырнул на дорогу кусок мяса, посетовав на то, что хозяин “Упрямого козла” насовал в сумку позеленевшей тухлятины. Из-за того, что дорога испортилась, мы еле ползли. Несколько раз ландскнехтам приходилось спрыгивать и, утопая в чавкающей грязи по колено, выталкивать телегу на более-менее твёрдые участки. Когда она свернула с широкой основной дороги на лесную, которой пользовались лесорубы его милости, лучше не стало. Мне даже казалось, что мы заблудились, пока Дункан не вывез к заброшенной сторожке.
