- Слушай, Бала, - внезапная догадка вдруг осенила Демушкина. Это могло сработать. Во всяком случае, он ничего не терял. - А ты, из какого измерения?
- Ханубала ибн Муджаджа ибн ... ну не важно... не принадлежит ни к одному из этих презренных измерений. - Бала вскочил и навис над съежившимся Демушкиным, пачкая шевелюру в побелке. - Он НАД ними! Бала выше вас, ничтожных из ничтожнейших муравьев!! - разгневался джинн. Ноздри его раздувались, а глаза метали молнии.
- Бала, ведь если мое желание будет касаться только тебя лично, то тогда никому на земле вреда не будет. Так? - выдохнул Демушкин. - Ты же находишься вне измерений.
- Ну, если так, то ... - Бала как-то сразу утих и призадумался. Он замер и принялся скрести подбородок. Было видно, что он растерян. Никому до Демушкина это не приходило в голову, даже самому джинну.
- Ну, как?
- Вообще-то... вообще-то да!
- Тогда вот!
- Что вот?!
Демушкин собрался с духом, прокашлялся, застегнул верхнюю пуговицу на рубашке и, торжественно - громко и четко, отрапортовал:
- Первое! Хочу, что бы ты, Ханубала ибн Муджаджа... кактебятам...превратился в молодую, красивую женщину!! - И добавил - Чтоб была в моем вкусе!
Раздался грохот. Откуда-то возник уже знакомый едкий дым. Тревожно зазвенела люстра. Демушкин принялся тереть глаза и кашлять. Спустя какое-то время он открыл глаза и увидел грациозно сидящую в кресле красавицу. Демушкин обомлел.
Иссиня-черные каракулевые волосы спадали на плечи. Бархатные глаза гневно глядели на него из-за длинных пушистых ресниц. Носик, тонкий и прямой, радовал взгляд. Из-за чуть раздвинутых вишневых губок виднелись ослепительно белые зубы. Щеки заливал румянец. Под белоснежной тесной маечкой с надписью "I love New York!" томилась в заточении и высоко вздымалась великолепная грудь. Шаровары превратились в миниатюрные красные шорты. Ноги, длинные и гладкие, блестели и манили. Демушкин сглотнул и покраснел, как помидор.
- Что же ты наделал?! - гневно вскричала красотка густым контральто. Демушкин затравлено огляделся: Балы нигде не было. Значит сработало!
- Да я сейчас испепелю тебя, презренный шакал, сын шакала! - красавица тряхнула пышной гривой и вскочила с кресла. На подлокотниках остались глубокие царапины - следы наманикюреных ноготков.
- Спокойно! - Демушкин предупреждающе выставил вперед руку. Сердце его отчаянно билось, пробивала дрожь, но он был решителен. - Спокойно, Бала! То есть не Бала, а как бишь тебя? ... черт, - он пощелкал пальцами. - Хану... Хануб... Ханума.... Вот! Спокойно, Ханума! Ничего ты мне пока не сделаешь. Время у меня еще есть, - он поглядел на часы. - А второе желание я пока не загадывал.
