— Когда я смотрю на вас, у меня такое чувство, как будто я нахожусь в центре пожара. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Принесите дрова, иначе еду не приготовить!
Он попытался обнять ее, но она угрем выскользнула из его рук.
— Вместо того, чтобы дурью маяться, сходите лучше за дровами…
Ал опустил руки и вышел.
Со своего места на пляже Франк увидел, как Ал направляется к рощице. Он решил, что наконец представилась долгожданная возможность уединиться с Дорой. До сих пор у него не хватало смелости поговорить с ней, но теперь он не испытывал никаких угрызений совести по отношению к этому подонку Алу.
Он бегом добрался до хижины и устремился прямо к Доре.
— Он вам сделал больно? — спросила она…
— Не то слово! Таким ударом быка можно свалить… Прямо по ране… Ужасно, наверное, выглядит, да?
Она посмотрела и поморщилась.
— Там все открылось…
— Скотина, — проворчал Франк.
Он протянул руку и поймал Дору за пояс шортов. Притянул ее к себе и, отпустив шорты, крепко обнял. Силы ему было не занимать. Тело молодой женщины поддалось, и он страстно прижал ее к себе.
— Для раненого вы очень прыткий! — прошептала она.
— Помолчите…
Он пытался поймать ее губы. В последний момент она отвернула голову. Он стал еще более настойчивым. Прикосновение этих обнаженных ног, этого тела, такого живого, гибкого и горячего, вскружило ему голову.
Отчаявшись овладеть ее губами, он укусил ее в шею с такой страстью, что она вскрикнула от боли и наслаждения.
Другой рукой он исступленно ласкал ее, хватая то за грудь, то за ляжки… Он задыхался от желания.
— Я хочу тебя!
Он чуть не плакал. Боль куда-то ушла.
Хлопнула дверь. Ал бросил охапку сухих веток к печке. Держа руки на бедрах, он злыми глазами смотрел на обнявшуюся парочку.
Франк слегка развернулся, чтобы не терять его из виду. Не сводя с него глаз, он чуть ли не силой поцеловал Дору. Ал даже не моргнул. Франк отпустил женщину и сел. Ал отряхнул одежду, промокшую под дождем.
— В такую погоду и фараона на улицу не выгонишь, — сказал он.
К вечеру гроза стихла, и в успокоившемся небе поплыли розовые облака. До самой ночи трое жителей острова не обменялись ни единым словом. Каждый занимался собственными делами и думал о чем-то своем.
Они злились и ненавидели друг друга.
Спать легли рано, не пожелав спокойной ночи. Они улеглись на свои матрасы в разных углах хижины в ожидании сна, страстно желая забыть о своем положении. Ни один из троих не мог простить себе этого напряжения, разъединяющего их гораздо больше, чем объединял необитаемый остров.
