Райников всегда брал в дорогу печенье, яблоки, мандарины, чтобы улучшить настроение и прогнать сонливость. Надо было что-то делать, не ослабляя внимания. Но сегодня вся провизия осталась нетронутой. Даже мысль об ужине вызывала тошноту, и Райников начал готовиться к нелёгкому разговору с матерью. Она, конечно, приготовила любимому и единственному сыну царский ужин, а, значит, хочет услышать от него похвалы её кулинарному искусству и слова благодарности. Но сегодня, как назло, он совсем не хотел есть.
Курил Лёва мало, чаще жевал никотиновую резинку; вот и сейчас сунул её в рот. Это действительно помогало избавиться от тяги к пачке «Филипп Моррис» или «Мальборо». Случались такие дни, когда он не выкуривал вообще ни одной сигареты. Вероятно, потому Лёва начал полнеть, зато улучшился цвет лица, заблестели глаза, а улыбка стала и впрямь ослепительной.
Райников проверил пропущенные звонки — так и есть, мама набирала несколько раз. Обе дочери вспомнили об отце, и даже Стефан отметился — это уж вообще сюрприз! Только вот Сибилла давно уже не давала о себе знать, и Воронович не объявлялся. Скорее всего, Артур прав, и Славки уже нет в живых. Вот когда рад бы ошибиться, так ведь, похоже, не получится!
Здорово, что дискеты нет в машине. Все эти дни она нервировала Райникова, как тикающая бомба. Кроме матери и детей, со Львом желали пообщаться однокашники из МГИМО, ставшие крупными чиновниками и бизнесменами.
«Приятно, когда о тебе помнят, — подумал он. — Жаль, что обратиться к ним можно лишь в радости, когда надо просто расслабиться в хорошей компании. А в горе можно поехать только к Артуру Тураеву, который может грубить, острить, издеваться, но никогда не предаст, не бросит и не обманет…»
А он, Лёва Райников, лучшего друга оставил в страшный час. И долгие годы не находил времени, а, главное, сил и желания встретиться с ним, хоть и понимал, что виноват сам. Встретиться следовало хотя бы для того, чтобы попросить прощения…
Он уже проехал Кубинку, направлялся к Голицыно. В последний раз подумал, не свернуть ли налево, к однокашнику, и всё-таки перенёс визит на завтра. Ничего удивительного в том, что давно отсутствовавший в Москве дипломат объезжает знакомых, не было. Первые десять дней года словно созданы были для таких вот коротких, лёгких, ни к чему не обязывающих встреч. Но любая из них могла заинтересовать тех, кто следил за Лёвой — если слежка действительно была.
Неужели всех, у кого он побывал недавно, станут обыскивать? Ведь теоретически досье мог принять любой из хозяев этих вилл и особняков за высокими кирпичными заборами. У одного из сокурсников теперь был даже замок, правда, небольшой, но зато с защитным рвом и подъёмным мостом. Ведь не обязательно же всё рассказывать приятелю подробно! Можно положить попросить дискету в сейф, а когда шум уляжется, приняться за дело.
