— Собрался, не ори! — раздражённо отозвался глубокий бас, и Павел понял, что Возыхов сильно не в духе. Конечно, имеет право, но всё-таки жизнь дочери важнее, и нужно спасать её. — Парень здесь?
— Ага. — Полина не снимала куртку. Она была в сапожках, клетчатой кепке и тёплом длинном шарфе. Её разгорячённые щёки алели.
Возыхов вышел в коридор, и Павел даже приоткрыл рот. До этого видеть Полининого папу пришлось один раз в ресторане, да и то издалека. В собственной квартире он смотрелся ещё более колоритно. Отрасти повар бороду до пола, он превратился бы в натурального Карабаса-Барабаса. Остальное было при нём — чёрные, как угли, глаза, крупный пористый нос с широкими ноздрями, плотоядный зубастый рот. Голова Возыхова уходила куда-то под потолок, а своими огромными ручищами он мог, наверное, свернуть бантиком водопроводную трубу. В довершение умопомрачительной картины гость заметил в его руке длинный шеф-нож и инстинктивно отступил к двери.
— Виктор! — представился он, протягивая огромную лапу.
— Павел. — Бушуев решил не показывать своей оторопи и пожал её.
Вряд ли какие-нибудь отец и дочь были так не похожи друг на друга, как Виктор и Полина. Наверное, она в мать, которая сбежала. От такого мужа заикаться начнёшь, пожалуй. А Полинка любит его — виснет, ластится.
— Сейчас едем на вокзал. Полина всё объяснила?
Виктор убрал нож, вынес из кухни спортивную сумку, поставил её на пол у ног Павла, а сам ушёл в комнату переодеваться. В кухни он вышел в трениках и футболке, весь заросший чёрным волосом, как медведь-гризли.
Через две минуты он был уже в джинсах и в свитере. С вешалки взял камуфляжную куртку, ноги обул в берцы, которые Полина, опустившись на корточки, тут же принялась зашнуровывать.
— Я рассказала Павлику всё. Мы готовы, папуля, — ответила она, разгибаясь. — Пойдёмте быстрее, я боюсь!
— Без билетов поедете, по знакомству. Пока в машине будешь, «вывеску» салфетками вытри, чтобы в поезд пустили. В той «Стреле» друг мой работает, в вагоне-ресторане. Вас повезёт в своём купе. В Питере мой брат с женой встретят, отвезут в Снегирёвку, под Сосново. Будете там жить, пока я не позволю вернуться. Полинку из школы срываю. Но не для того её в одиночку растил, чтобы теперь потерять. И ты береги её, пусть трудно это будет. Взялись, вижу, за вас всерьёз. Эх, Полинка, Полинка, канарейка ты моя!
Виктор Возыхов легко, как пушинку, подбросил дочку в могучих руках. Потом опустил её на пол, поднял туго набитую сумку. Пропустив вперёд дочку и Павла, он захлопнул стальную дверь и вызвал лифт. С седьмого этажа троица спустилась во двор. В поднявшейся метели Павел почти ничего не видел, поэтому повернулся к Полине.
