И Егор понимал, что с ним говорит Всевышний, принявший дивный образ молодой женщины в тунике, потому что Божьего лика смертный не может видеть. Зимин уже твёрдо знал, что должен говорить одну только правду, иначе с ним обязательно произойдёт что-то страшное, непоправимое, позорное. Он свалится в ад, тьма поглотит его навечно, а тело умрёт на Земле. Егор может спастись, лишь только ответив правдиво, без утайки, без раздумий, на все вопросы Дианы. И тогда он снова увидит родителей, жену, дочку, друзей. Их благополучие, само их существование зависит только от его слов, и Егор их произнесёт…
— Ну, так вспомните, что говорил Павел Бушуев, когда приглашал вас в ресторан и в ночные клубы тем самым вечером. Ведь он не просто так предложил погулять за чужой счёт. Ваш друг всё-таки успел сказать главное, оставив подробности на потом. Вы очень удивились, получив это предложение. Вспомните! И он постарался убедить вас в том, что ничего удивительного на самом деле нет. Соберитесь с мыслями, напрягите память — от этого зависит ваша жизнь! Несколько слов — и вы спасены! Вам всего двадцать семь — это ли годы? Вы просто хотели помочь другу, не представляя, в какую опасную игру он вас вовлекает. Возможно, он и сам этого не знал. Так спасите же его! Спасите тех, кто может пострадать по наивности и неведению! Умоляю вас, Егор, вспомните! — И Диана наклонилась над больным, тяжело дыша.
— Я не подписывался на это, Пашка… — заговорил Зимин сбивчиво, торопливо, будто видя перед собой Бушуева. — Ты сказал, что нужно помочь одному очень хорошему человеку… который спас тебя когда-то. Дело святое, и я согласился. Ты сказал ещё, что за это заплатят, а нужно только один раз смотаться в ближнее Подмосковье и забрать конверт, а потом отдать тебе… Помнишь? И, плюс ко всему, кабак на халяву, причём на Рублёвке. Я тебя спросил, опасно ли это. Ты ответил, что да, работа с риском. Нынче «бабло» даром нашему брату не дают. Я ведь даже не знаю, куда ехать, к кому, когда… А меня уже кончают, и Любку тоже. Ей ведь такая же работа предлагалась, только в Москве. Ты говорил, что мы должны сообща поездить по кабакам, по клубам, чтобы нас увидели и запомнили. Приняли за друзей Стефана, потому что это нужно для дела. Но ты не предупредил, что нас после ресторанов начнут мочить, как кроликов! Ты скажи мне, скажи сейчас, что это за конверты по Москве и области надо собирать! Или ты сам не знаешь?.. Да, «тонна» баксов на дороге не валяется. Я ещё кредит взял, и за машину долг висит. Кто откажется? Я думал, что это наркотики. Якобы Стефан подсел, а от предков скрывает, и сам покупать не хочет. Но ведь я только так подумал, а самом деле ничего не известно. И причём тогда здесь тот мужик, что спас тебя от зоны? Чего молчишь? Я ведь имею право знать, за что рискую! Этот швед, голубая кровь, такую «перхоть», как мы, для грязной работы только и наймёт… Ничего, я не гордый. Тыща баксов… ты ведь за соседним столиком «Под звёздами» с ним о чём-то трепался. Мол, тут нас видели, надо в другое место ехать. А для чего? Чтобы потом нам врезали от души? Падла ты, Пашка, а не кореш, вот что я тебе скажу! Сам бы и ехал за этими пакетами, а посторонних не привлекал… Пашка, когда ты вернёшься, тебе стыдно будет. Подгребай поскорее, а то я не дождусь. Я уехать решил, слышь? Навсегда. Куда, спрашиваешь? Далеко-далеко. Ха, в Штаты! Чего мне там делать? Надоело мне всё, Пашка. Там, куда я собрался, всё время лето и цветы… Только мне душно что-то!.. Как камень на груди лежит. Пашка, зачем положил камень? Скинь сейчас же, козёл! Мне… дышать трудно… Урод ты… Вдыхаю, а не выдохнуть… Худо мне!..
