Вот об этом тоже писал Воронович. Он называл имена двух ментов из Подмосковья, готовых дать соответствующие показания в письменном виде через некоего Александра Голуба, проживавшего на Рублёвке.
В районное УВД, где тогда служили ребята, обратился владелец нескольких палаток на вещевом рынке, у которого бандиты украли сына и потребовали непосильный выкуп. Начальство сразу же предупредило «молодняк», что силой освобождать ребёнка нельзя — только переговорами через «красную крышу». Тогда сыскари, недавно вернувшиеся из Чечни, буквально голыми руками, взяли избу, где прятали мальчишку. При них в этот момент были лишь табельные пистолеты. И в избе обнаружился их начальник собственной персоной. Он мирно беседовал с главарём шайки под водочку и закусочку.
Начальнику здорово испортили настроение, и от него уплыл крупный куш за освобождение ребёнка. Вскоре оба честных мента оказались на улице за езду на служебном транспорте в пьяном виде. «Честные» прошли все мыслимые инстанции, пытаясь доказать свою невиновность, но в этом не преуспели. Их брали на работу только грузчиками. В конце концов, оба спились, лишились жён и детей, и только надежда на торжество справедливости заставляла ребят жить.
К мысли о возможной гибели они привыкли ещё в «горячей точке». И не задумывались ни на минуту, мечтая лишь о том, чтобы пропасть не задаром. Бывшие «шаболовские» вызывали в их душах тот же спектр чувств, что «духи» в горах; и к бою бывшие спецназовцы готовились с тем же воодушевлением. А в это время на просторах страны продолжались наезды, похищения, избиения, грабежи и убийства, часть из которых была заказана генералами своим же бандитам…
Артур прислушался — под полом теперь было тихо. Тёмный ночной воздух будто звенел от безмолвия, и Тураеву вдруг захотелось освежиться. Лоб горел, плавились щёки, и вместо сосудов тело пронизывали раскалённые провода. Да, нужно на балкон, чтобы немного остыть, не разорваться от бешенства, от бессилия. А после надо взять себя в руки и читать дальше, чтобы найти возможность отыскать тех людей, которые хотят пополнить досье и выступить свидетелями. И показать, что не всех ещё задавили эти братья со стальным взором одинаковых серых глаз.
У Тураева имелся личный к ним счёт — с позавчерашнего дня. Лёвка Райников никогда не сможет увидеть, как исполняет спортивные танцы Агата, как поёт и играет на гитаре Берта. И не зароется он лицом в платиновые волосы Сибиллы, которая ещё ни о чём не знает.
