— Анька!
Голос Звягина был чужой, сиплый, словно ему сдавили горло. Она замедлила шаг, раздумывая, оборачиваться или нет. И обернулась, почему-то опять вспомнив Фабрицио, их последнюю прогулку в гондоле. Лодка скользнула под мост, и лицо жениха стало сине-серым, как у вурдалака. Через несколько часов Фабрицио умер во сне. Теперь таким же тёмным, неестественным показалось ей лицо Звягина, топтавшегося в сугробе около «мерина». Рядом притулились «Жигули», взятые Звягиным напрокат, хотя он имел свой «Хаммер».
— Ты не хочешь выйти за меня? Это окончательно?..
Анна ничего не ответила, только звонко, переливчато рассмеялась и пошла к своему подъезду. Она не ожидала, что Володька окажется таким жалким, не сумеет держать удар. Но что он сейчас надеется? На любовь? На сочувствие? На что, что Анна не сможет взять назад данное ему слово? Так она и ждала четыре года, но всему есть предел.
— Анька, не вернись же! Прости меня, придурка! Я люблю тебя!
Володька кричал, как обиженный мальчик, тонко и жалобно. Кажется, он даже плакал. Он, прошедший через две чеченские войны и Центр элитной медицины, распустился, полностью утратил гордость. Анна, глядя на него через плечо, вспоминала того, другого, желанного, блестящего. И думала, что этот человек-компьютер с ласковыми бархатными глазами за стёклами элегантных очков никогда бы так не унизился…
— Володь, выпей валерьянки!
Анна тряхнула своими бесподобными волосами, которые переливались даже в полутьме двора.
Тогда она ничего не боялась и считала, что наконец-то настал вожделенный звёздный час. Час полного и безоговорочного торжества над самоуверенным, но недалёким мужиком, который возомнил, что позарез нужен заблудшей овечке Нетти. Никто не пожелал пригреть её, развращённую и заразную, нужную только на час или на ночь по тарифу. Но нашёлся один бескорыстный рыцарь, который, наверное, задумал купить ей швейную машинку и приобщить к полезному труду. Или всерьёз воспринял её трёп насчёт желания разводить огород на двенадцати сотках и вытирать носы ребятишкам.
Явился надутый, как индюк, с видом доброго волшебника, и сделал долгожданное предложение. Думал, что падшая душенька зальётся слезами благодарности и раскаяния. Ах, он соизволил сказать «да»! Отрёкся от будущего, от удовольствий и перспектив, взвесил все «за» и «против»…
Додумался сделать предложение накануне Восьмого марта! Господи, как всё это дёшево, примитивно, посконно-домотканно! Сразу видно, что рос не в Питере, а в дальней области, в домике доброй полуграмотной бабушки. Наслушался зимой у печки сказок, как нужно помогать несчастным, забывая о личной выгоде.
