Коллеги же Дэвида под предводительством все более свирепеющего президента и главного управляющего студии Алана Хиршфилда не сомневались: почерк на чеке — Бегельмана. Припертый к стенке, Бегельман сказал: «Жизнью своего ребенка клянусь, что это не мой почерк и что я не делал ничего дурного, такого, что заслуживало бы внимания полицейского управления Беверли-Хиллз».
После чего обнаружился еще один подозрительный чек, на этот раз на сумму 35 тысяч долларов, который был выписан на имя некоего Чоута и обналичен в бухгалтерии по личному указанию Бегельмана.
Некогда Бегельман был самым востребованным агентом в городе, представлял интересы Пола Ньюмана, Стива Маккуина, Роберта Редфорда и (да, да) Клиффа Робертсона, а также Барбры Стрейзанд и Джуди Гарланд. Бегельман, по словам Макклинтока, буквально по дням прослеживающего эту заварушку в верхах «Коламбии», стыдился того, что он родом из Бронкса. Он всегда безукоризненно одевался и любил представляться выпускником Йельской школы права, что было враньем.
— Если поискать, может, и еще что всплывет? — спросил у него один из членов правления студии. — Другие чеки, поддельные контракты?
— Нет.
И тут обнаружилась третья недостача, новый чек с поддельной передаточной подписью Бегельмана, на этот раз на 25 тысяч долларов. Он был выписан на имя Пьера Гроло, метрдотеля «Ma мезон», что, невзирая на расплывчатые этические принципы Бегельмана, позволяло счесть его — так, по крайней мере, полагал он сам — умопомрачительно щедрым на чаевые посетителем. К несчастью, Гроло денег не видел. Обеспокоенные нависшей над, как ни крути, публичной акционерной компанией угрозой вмешательства со стороны Комиссии по ценным бумагам и биржам, члены правления приступили к допросу, и Бегельман сломался.
— Знаю, — рыдал он, — я вас обманул, но вы не можете лишить меня всего. Тогда мне конец, и как человеку, и как мужу, и как отцу… Заклинаю, не губите меня.
И Бегельман выдвинул изящное психологическое оправдание своим поступкам, научное объяснение, впоследствии поднятое на щит не кем иным, как «звездным психиатром» доктором Джаддом Мармором.
— У меня страсть к саморазрушению. Низкая самооценка. Вот почему я так поступал. Я хотел наказать себя, растоптать, уничтожить.
Члены правления «Коламбии» мотались то в Нью-Йорк, то в Лос-Анджелес и отчаянно ругались между собой. Алан Хиршфилд, при поддержке президента Лео Яффе, работавшего на студии с 1930 года, настаивал на увольнении Бегельмана. Но Герберт Аллен и Мэтью Розенхаус, крупнейшие акционеры компании, не менее упорно не желали расставаться с Бегельманом, которому, по их мнению, «Коламбия» была обязана своим спасением: именно он приобрел для них «Водителя такси» и отстоял нашумевший хит «Близкие контакты третьей степени».
