Старухи, приятельницы крёстной, которая жалуется им на непонятное, на нехорошее поведение Ксении, вытаскивают из древней мудрости своей готовое объяснение:
— Порча это на девке! Не иначе, как спортили!
Арина Васильевна пугается этого объяснения и отгораживается от бед и от напастей тройным крестом.
26.
В субботу Вера Алексеевна, учительница из Максимовщины, приезжает в Верхнееланское. Она заезжает прямо к Ксении. Встречающая ее Арина Васильевна радостно приветствует гостью. Радость эта неожиданна для самой Арины Васильевны: ведь, в первый приезд учительницы насторожилась она против той и была недовольна, что они с Ксенией до-поздна о чем-то пробеседовали.
— Разоболакайтесь, матушка! Проходите-ка! Проходите!
Гостья весело раздевается и громко оправдывается:
— Незванная я к вам!.. Да мне скушно стало, дай, думаю, съезжу!
— Что вы! — успокаивает ее Арина Васильевна. — Мы рады!
Крёстная ищет глазами Ксению, которая бесстрастно стоит в стороне и молчит. Вид Ксении, оцепенелой, неподвижной, тушит старухину показную радость. Она сжимается и торопливо уходит в куть.
Вера Алексеевна замечает замешательство Арины Васильевны и неподвижность Ксении. Проходя к последней, она участливо осведомляется:
— Что это вы, Ксения, хвораете? Лицо у вас такое бледное и усталое.
— Я здорова, — сухо говорит Ксения. — Мне что сделается?
И обе неловко молчат.
Молчание длится некоторое время и начинает тяготить. В по-зимнему тусклые окна ползут сумерки. За перегородкой, у печи Арина Васильевна звенит железом: ставит самовар.
Ксения и учительница перебрасываются редкими и малозначительными словами, пока крёстная не появляется с кипящим самоваром. Появляется свет керосиновой лампочки, появляется на столе вместе с самоваром чайное хозяйство — и всем троим становится немного легче.
Но и за чаем не завязывается непринужденная беседа. Вера Алексеевна пытается рассказывать о чем-то веселом, она хочет втянуть в разговор Ксению. А Ксения не поддается. Она отгородилась своим бесстрастием от всего окружающего и ее невозможно расшевелить. Тогда Вера Алексеевна решается действовать напрямик.
— Я ведь, Ксения, приехала к вам, чтобы поговорить о деле!
Тревожный огонек загорается в Ксеньином взгляде. Она делает движение, будто готовясь бежать, но остается на месте.
— Какое может быть дело? — устало говорит она. — Я никакого дела не знаю...
— Дело серьезное! — идет в открытую учительница. — Вас, Ксения, касается... С вами что-то происходит, а вы скрываетесь даже от своих друзей. Вот Коврижкин, Павел Ефимыч, беспокоится об вас...
