Стая перьев вылетела следом. Подскочив к окну, Тзигона свесилась наружу, наблюдая, как далеко внизу чернильница и взбесившиеся перья ныряют в водоем. Вскоре вода, пузырящаяся в фонтане, стала отливать лавандовым.
Девушка вернулась в библиотеку, бормоча проклятия, коих успела почерпнуть на улицах за годы общения с разного рода ловкачами и бродячими артистами — и внезапно, на средине довольно колкой фразы, ее голос оборвался: новый учитель замер на пороге, ошарашено вытаращив темно-карие глаза.
Базель Индолар стоял молча, как статуя. Тзигона не знала, что и думать, ведь волшебник постоянно находился в движении; его перевитые бисером косички сновали по плечам, а двойной подбородок подрагивал в такт постоянного смеха. Теперь Базель не смеялся.
Тзигона проследила за его взглядом, и как будто вновь увидела комнату. Размах ущерба был громадным, теперь она это осознавала. Девушка всегда мало ценила богатство и красивые вещи, которые можно купить, но она прекрасно знала: лишь немногие люди смотрят на мир так же, как и она.
Базель медленно прошелся по библиотеке. Он остановился у изувеченного портрета. Плечи волшебника напряглись.
Тзигона обреченно вздохнула. Немногое могло оскорбить халруанцев так же сильно, как насмешка над их предками.
— Вам не надо ничего говорить. Я соберу вещи.
Заклинатель кашлянул и обернулся к ней:
— Ты наградила усами сестру моей бабки.
Девушка виновато чуть пожала плечами.
— Ну что ж… Приличный конфуз, учитывая, через что ей пришлось пройти, чтобы удалить настоящие.
В его голосе звучала какая-то слегка напряженная нотка, и внезапно Тзигона поняла: волшебник пытается удержаться не от проявления ярости, но от смеха.
— Чернила можно очистить, и наверное я смогу вернуть павлиньи перья на портрет… — предложила она.
— Никоим образом! В детстве меня заставляли целовать двоюродную тетку Аганзарду, чтобы пожелать ей доброй ночи, и на ней всегда было столько перьев, что хватило бы на целую птицу. У меня нос до сих пор чешется, стоит об этом вспомнить. Приятно видеть, что старая кочерыжка наконец-то лишилась этой безвкусицы. Итак… — он живо подвел итог, дав понять, что он переходит к другой теме: — Все свитки переписаны? Двадцать семь копий?
— По меньшей мере…
— Чудесно, чудесно, — широко улыбнулся он. — Поскольку задание на день ты уже выполнила, у тебя есть время немного развеяться.
Это озадачивало. Тзигона была благодарна волшебнику за то, что он не разозлился, но получить награду за учиненный кавардак она никак не ожидала.
