Тем временем на танцплощадках и в бальных залах все танцевали одно и то же: медленно переступая с ноги на ногу, топтались на месте на счёт раз — и — два — и — раз — и — два. Танец, разумеется, назывался «слониха».
Отовсюду только и слышалось: слониха, слониха фокусника…
— Светская жизнь в этом сезоне совершенно сошла на нет, — пожаловалась мужу графиня Квинтет. — Все говорят только о слонихе. Хуже войны. Определённо, хуже войны. Во время войны хотя бы приезжают с фронта бравые щеголи — военные, с которыми приятно вести беседу. А что сейчас? Подумаешь, свалилась с потолка какая — то вонючая скотина! Ну почему, скажи на милость, она тут же стала темой любого разговора? Я полагаю, нет, я убеждена, более того, я в этом нисколько не сомневаюсь, что, если я еще хоть раз услышу слово «слониха», я просто сойду с ума!
— Слониха? — рассеянно пробормотал граф. — Что со слонихой?
— Ты сказал «слониха»?! — возмутилась графиня.
— Нет — нет, я ничего не сказал. Я молчу.
— Надо срочно что — то делать! — заявила графиня.
— В самом деле. Но кто этим займётся?
— Ты о чём?
Граф откашлялся.
— Дорогая, я просто хотел сказать, что это происшествие… со сло… Ну… короче, всё это совершенно поразительно. Ты согласна?
— Согласна? С чем согласна? Что тут поразительного?
В тот роковой вечер графиня в оперу не пошла, поэтому ей не посчастливилось стать свидетельницей катастрофы, а она была из тех людей, которые ужасно не любят, просто терпеть не могут, когда катастрофы происходят без них.
— Ну, понимаешь… — принялся объяснять граф.
— Не понимаю! — отрезала графиня. — И тебе меня не убедить.
— Это верно, — уныло сказал граф. — Тебя не убедить. Ни в чём.
В отличие от жены граф в опере в тот вечер был. Он сидел так близко к сцене, что не только видел собственными глазами, как упала слониха, но даже успел почувствовать дуновение ветра, сопровождавшее ее падение.
— Надо каким — то образом восстановить нормальный порядок вещей. — Графиня Квинтет зашагала взад — вперёд по комнате. — Иначе в этом сезоне светская жизнь в городе закончится, так и не начавшись.
Граф закрыл глаза.
И снова на него точно повеяло ветерком… пришествием слонихи… прямо с неба… Она появилась в одно мгновение, но в то же время медленно — медленно — и значительно. Графу никогда прежде не доводилось плакать, но в ту ночь, вернувшись домой, он плакал навзрыд, потому что ему казалось, будто слониха говорит — прямо ему, лично ему: «В жизни всё не так, как кажется. На самом деле всё совсем, совсем иначе».
