– Я прошу вас, скажите больной, что у нее другой диагноз. Надо снять стресс. Дать надежду.
– Ведите, – буркнул Могилевский.
Я сунулась за дверь и ввела Полину в кабинет.
Могилевский хмуро посмотрел на нее и сказал:
– Отрежем вам почку. Она не нужна. У вас гнойный нефрит. Поняли? Почка, полная гноя, как мешок.
Полина нахмурилась. Произнесла один звук:
– У…
Рака нет, слава богу, но и гнойный мешок в боку – не праздник.
– Всё! – отрубил Могилевский. – Можете идти. Оперировать будет Шарафутдинов.
Фамилия мне ничего не говорила, кроме того, что хирург – татарин. Но я не стала задавать лишних вопросов: хороший хирург, плохой хирург… Могилевский сделал все что мог: подтвердил диагноз, направил на операцию без промедления, не потеряв ни одного дня. Всё.
Хирург оказался хороший.
Полина быстро оклемалась и через неделю была дома. Аппетит восстановился. Полина поняла, что родилась заново. В этой связи она решила сделать мне подарок. Денег на покупку подарка не было. Полина нашла в доме старую шерстяную шапку, выстирала ее и натянула на трехлитровую банку для сохранения формы. Шапка высохла, получился пузырь жуткого василькового цвета. Я такую шапку никогда не надену, разве что определю кошке, как подстилку.
Я сказала:
– Спасибо.
Однако удивилась. Полина знала, что я барышня модная. Знала, что мне эта шапка не подойдет ни при каких обстоятельствах. Зачем дарить? Потом поняла: просто жест благодарности. Надо – не надо, не имеет значения.
Милая, милая бедная Полина. Бедная – в прямом смысле слова.
После операции Полина прожила еще тридцать лет, вычерпала свой жизненный срок целиком. И всегда я чувствовала ее поддержку, ее участие в моей жизни.
Однажды я провалилась в глубокую депрессию. Причина – несчастная любовь (не к Стасику, разумеется).
Стасик в причины не вдавался, а моя депрессия ему мешала. Я не готовила еду, не убирала в доме, не отвечала на вопросы. Просто лежала и плакала.
Он вызвал мать.
Полина приехала, села на край дивана.
– Люся, – обратилась она ко мне. – Надо взять себя в руки.
Голос ее был мягок и одновременно тверд.
– Даже когда есть причина, надо собраться и взять себя в руки. А если нет серьезной причины – тем более. Сейчас же соберись, ступай на кухню и поставь чайник.
Какие простые, по сути, примитивные слова, но они падали в мою душу, как зерно в рыхлую землю, и тут же пускали ростки.
Я думаю: в этом суть молитвы. Самые простые и ясные слова, попадающие в душу и дающие ростки.
