К концу 1773 года весь Яицкий край, кроме Оренбурга и крепости Яицкого городка, где засели остатки гарнизона, находился во власти восставших. «Император» основал свой лагерь в Бердской слободе, занимался там обучением войска, вершил суд, издавал указы. Он даже женился (при живой первой жене, оставшейся на Дону) на 17-летней Устинье Кузнецовой.
10 декабря все шло как обычно. Уже когда стемнело, Пугачев вышел из дома принять жалобщиков (крестьяне из окрестных деревень каждый день приходили к «императору», жалуясь на поборы его атаманов). Когда он вернулся обратно, Углов заметил, что в вожде произошла какая-то перемена. Он был необычайно возбужден, на вопросы отвечал невпопад, мысли его явно были заняты чем-то другим. Наконец Углов улучил минуту, когда рядом никого не было, и спросил «Петра Федоровича», что стряслось.
– Да уж стряслось, друг Григорий, – ответил Пугачев. – То, чего я ждал, оно и стряслось.
– Неужели Павел Петрович прибыл? – догадался беглый солдат.
– Нет, не он, – покачал головой Пугачев. – Но от него доверенный человек.
– И что сказал?
– Ругался сильно, что мы бузу начали, его указа не спросясь. «Чудо, – говорит, – что тебя царские люди в Казани после ареста смертию не казнили». Но потом успокоился. Сказал, что не все еще потеряно. Что против меня двинуто сильнейшее войско во главе с генералом Бибиковым, и вряд ли мои казаки против того войска устоят. «Но ты не бойся, Петр Петрович и его соратники тебя не оставят, – сказал посланец. – Сделаем все, чтобы силу того войска ослабить. Нам надо, чтобы ты, главное, продержался еще год, до начала 1775-го». Я тогда спрашиваю: а что, мол, случится в указанный тобой срок? Он отвечает, что то не моего ума дело, но если хочу голову свою сберечь и к вершинам власти вознестись, должен держаться. «Можешь с Яика вовсе уйти, – говорит. – Ты на одном месте не задерживайся, иди в новые места. Ведь пожар, когда займется, в одном месте долго не горит – он, чтобы не погаснуть, в другие места перекинуться должен. Вот так и ты. А еще за окружением своим следи, старайся его менять. Как бы твое окружение тебя не выдало. А мы тебе всяческую помощь оказывать будем». На том и уехал.
– Как, уже уехал? – воскликнул бывший солдат, вскочив с лавки и намереваясь выбежать на улицу. – А я так на его светлость поглядеть хотел!
– Ну, того тебе вовсе не надобно, – сурово ответил Пугачев, преградив ему путь. – Ишь, чего удумал! Я тебя и не пущу сейчас наружу. Пусть посланец из Санкт-Петербурга невозбранно уезжает. Тебе его личность знать не надобно. Я и то мыслю, что зря тебе так много рассказал. Видишь, чего он мне посоветовал: беречься свово окружения. Ты уж довольно много про меня знаешь. Не пора ли тебя, того, сменить?
