Придя к такому выводу, Пугачев не стал более задерживаться в Жешуве и в тот же день тронулся в долгий путь в степной край. Путь этот занял у него более месяца. Лишь в начале ноября Емельян Иванович прибыл в Мечетную слободу, что располагалась на берегу реки Иргиз.
Слобода была основана казаками-старообрядцами всего восемь лет до этого. Да и что за слобода – одна улица всего. Поскольку жили тут люди старой веры, в слободе не знали ни водки, ни табака. Земли тамошние жители пахали совсем немного, а жили в основном рыбной ловлей, охотой да еще царским жалованьем, которое полагалось казакам за службу. Казаки, жившие на Иргизе, относились к Яицкому войску и призваны были охранять восточные границы империи, города Саратов и Симбирск, от набегов башкир и других степных народов. Впрочем, в последнее время набеги со стороны степняков прекратились, и казаки жили в состоянии мира.
Хотя о мире в уральских степях в то время можно было говорить только в насмешку. Пусть и прекратились стычки казаков с башкирами и калмыками, зато в 1771 году развернулась их настоящая война с правительственными войсками. Императрица Екатерина взяла курс на полное уничтожение всех казацких вольностей. Была отменена выборность атаманов и старшин, казаков стали направлять в другие регионы как простых солдат, кроме того, стали задерживать жалованье. В результате в январе 1771 года казаки напали на генерала Траубенберга, приехавшего в Яицкий городок усмирять непокорных. Вместе с генералом были убиты несколько офицеров и казацких старшин. В ответ правительство направило в Яицкий городок войска, которые наголову разбили восставших. Главари возмущения были казнены, у других был вырван язык, их подвергли клеймению и сослали на вечную каторгу. Однако большая часть участников возмущения укрылась на дальних хуторах, на реках Иргиз и Большой и Малый Узень.
Эти люди вовсе не собирались всю оставшуюся жизнь таиться и жить в страхе. Напротив, они горели жаждой отомстить за свое унижение. Вот в какой «мирный уголок» попал Емельян Иванович, прибыв в Мечетную слободу. Он то и дело встречался с участниками возмущения, причем некоторые из его новых знакомых играли в событиях не последнюю роль – например, известный Иван Зарубин-Чика. Понятно, что Пугачев с огромным интересом слушал рассказы этих людей об их схватках с войсками императрицы. Он разделял их возмущение, их ненависть к этой женщине, захватившей русский трон. Его душу жгла тайна, которой он владел, – тайна его «царского происхождения». Ведь он был тем человеком, который мог законно претендовать на трон! Пугачев изо всех сил сдерживался, помня наказ Павла Петровича открыть тайну по его знаку. И, наконец, не выдержал – беседуя с бывшим участником восстания Денисом Пьяновым, сообщил, что он вовсе не Пугачев, а государь Петр Федорович.
