- Ивануэль, давай поговорим об этом дома, в родных стенах, после того как ты попьёшь, поешь, поспишь и восстановишь резерв Силы. Ладно?
После этих слов в животе у меня предательски заурчало, и я с грустью подумала, что тело моё, в отличие от души, умирать явно не хочет.
- Ладно, - согласилась я.
В конце концов, и правда. Я могу подумать обо всём ещё раз завтра, в своей родной комнате, и решить, что же мне делать.
Я встала с дивана, заколола мокрые от слёз, волосы и начала собирать свои вещи, принесённые ещё из родительского дома, твёрдо решив, что не возьму ничего из подаренного Лазарэлем. Но двигалась я почему-то так медленно и неуклюже, что Еваниэль была вынуждена включиться в этот процесс. Когда четыре больших сумки были собраны, Еваниэль пошла за Эдмунизэлем. Опять всё сжалось у меня в груди от тревоги, из-за встречи с отцом. Что я ему скажу? Наверное, чувство стыда и вины будут теперь всегда со мной.
Но говорить, к моему облегчению, ничего не пришлось. Эдмунизэль подошёл ко мне, обнял, прижал к груди, погладил по спине. Поцеловал в макушку и, ни слова не сказав и не спросив, отпустил меня. Подхватил две сумки и, так же молча, двинулся к выходу. Мы с Евануэль тоже взяли по сумке и пошли за ним. Около двери я на секундочку задержалась и, сняв с руки брачный браслет, аккуратно положила его на полочку.
Была ещё ночь. Темно, только звёзды мерцают в небе, даря свой слабый свет. Хорошо, что идти недалеко. Может быть нас никто не увидит.
Когда пришли домой, Алинаэль, которая в отличие от Александрэля, жила с родителями, не вышла из своей комнаты, и я была благодарна ей за эту деликатность. Сейчас мне никого не хотелось видеть. Завтра я наберусь мужества и поговорю с ней, рассказав о своих невзгодах.
Еваниэль заставила меня поесть, хоть еда казалась мне безвкусной, и выпить целый кувшин укрепляющего и успокаивающего отвара, а затем отправила спать.
Осмотревшись в своей комнате, отметила, что здесь ничего не изменилось, пока меня не было.
Неужели они знали, что я вернусь? Вот, даже тетрадь со стихами для песен лежит на столе. А ведь я, за время своего неудачного замужества, не написала ничего нового. Почему? Ведь столько сильных и разных эмоций за это время испытала. Может быть, из-за того, что Лазарэлю этого от меня не было нужно. Он не поощрял, ничего не ждал. А больше я практически ни с кем не общалась. Раньше-то всё время или родители, или сестра, или брат, или музыканты, или фанаты-поклонники теребили меня вопросами:
