— Или мне тебя называть Предателем? — тихо спросил сородич Ашамаэля. Тихо, но тем не менее некоторые посетители расслышали его слова, и по залу побежал шепоток.
— Нет! — прошипел маг, быстро оглянувшись на одного из местных завсегдатаев. — Лучше так.
— Хорошо, Падаан. Может быть, ты откроешь своё лицо? Много времени утекло.
Ашамаэль сел напротив воина, приподняв капюшон, чтобы собеседник мог видеть лицо. В памяти всплывали смутные образы. Кажется, с этим воином он познакомился в первые два года войны.
— Много, — кивнул маг. — Напомни мне своё имя, — просьба прозвучала больше как приказ. Резкий, надменный тон, впрочем нисколько не смутил сородича.
— Даанрит. Помнишь, Падаан, я не раз спасал твою задницу от вражеских копий, — с улыбкой произнёс воин.
— Да, теперь вспоминаю, — кивнул Ашамаэль.
— Через тридцать два года ты ушёл так неожиданно. Почему?
— Срок истёк, — соврал маг. Конечно, мотивы его поступка шли куда глубже.
— Твой срок был тридцать лет. Почему ты оставался эти два года? — стало ясно, что Даанрит так просто не отстанет. Он никогда не был тупым воякой. Он всегда задавал вопросы.
— Я понял, что там мне не место. Как видишь, для осознания сего мне потребовалось два года.
— Почему же? Ты был примером храбрости, путь и безрассудной.
— Под стенами Тур-аргота. Помнишь? Тогда я понял, что и гвардейцы Сиралиона способны на предательство. Ради… — лицо мага скривилось, словно он проглотил что-то отвратительное на вкус, — денег. Из-за них под стенами некогда прекрасной крепости случилась резня.
— Я помню. Тогда Создатель помог нам, — кивнул Даанрит, но маг раздражённо отмахнулся.
— Создатель в очередной раз закрыл глаза на это! Мы выжили только благодаря мастерству командиров, которые остались верны Кайириану Сиралионскому, — Ашамаэль говорил быстро, словно боялся, что его перебьют или услышат не те уши. Но причина была в другом — гнев. Невольно он подался вперёд, голос стал тише и приобрёл шипящие оттенки.
— Вся армия молилась, — в голосе воина мелькнули нотки обиды.
— А где была его помощь, когда добивали раненых?
— Никто не всемогущ, Падаан. Даже Создатель.
— Не существует никакого Создателя, пойми же ты! Если бы он был, то вряд ли допустил бы гибели его детей!
— Оставим это. Но я всё-таки не понимаю, почему ты ушёл. Ведь ты с окончания срока мог подниматься в звании, ты мог бы вновь вести солдат и покончить с войной. Это было в твоих силах, — я видел, какой ты тактик. Лучших я ещё не встречал, — на последней фразе Даанрита уголки губ Ашамаэля дрогнули в улыбке. Такой самоуверенной, надменной.
