Вдобавок сверху накрыла капля росы, размером с арбуз. Прямо на грудь шлепнула через проделанную в листе дыру. Вот и умылась.
Встаю, скрипя и стоная. А эти уже внизу. Поль руку подает.
— Надо было тебя на ночь обвязать, — говорит виновато.
— Вот только веревок мне не надо, — фыркаю.
Шли до человеческого городка долго, поначалу дергаясь, как пугливые сурикаты от каждого шороха. По дороге мужчина обшаривал растерзанные трупы орков, на часть из которых уже накинулись и муравьи. Доспехи пожеванные, со следами зубов и когтей. Некоторые просто расплющенные. Я пыталась абстрагироваться от всего этого. Ароматы цветов помогали. Но Поль, как истинный собиратель всякого хлама, набрал мечей, стрел, всякой другой бутафории. Не ленился добивать раненных. И вот идем вы, гремя всем этим хламом. Ладно я, лошадь сильная и здоровая, а девку мелкую зачем нагружать?
Но жадности предела не нашлось. Часть хлама Поль закопал по дороге, пометив ближайший от захоронения стебель.
* * *
Человеческий город. С десяток землянок, кое — где виднеется заборчик из сухих кольев, скорее всего жилок стволовых. Сетка веревочная по периметру, мох красный, старательно замаскированный. Чтобы только действовало на хищников, но не ухудшало маскировку.
В общем, какая-то застава, даже не село. А эти городом обозвали.
Встретили нас с распростертыми объятиями. Еще до городка дозорные углядели своих. И меня очаровашку.
Воинов в округе не заметила, только быт сплошной: тряпки на веревочках развешены, веники всякие травяные сушатся. Девки деревенские с корзинами ходят. Звуки рубки разносятся. И копают, вроде, что — то. Звуки ссыпающейся земли доносятся.
Судя по этому бытовому хламу, делаю вывод, что есть растения и нормальной величины. Это радует.
Дряхлый старик с пятью широкоплечими мужиками встретили нас на подходе. Меня сразу в землянку повели, только я груз сбросила под ноги. Мол примите в дар трофеи, мы тут войско орков оприходовали. Силушка богатырская ого — го.
Оружие личное тоже пришлось сдать.
На меня смотрели с неподдельным интересом пока до норки шла. А там уже женщина в возрасте перехватила. Вылитая бабка сия Руси. Морщинками изрезанное лицо улыбнулось мне приветливо.
Внутри полумрак, сырой землей несет. Сразу червь вспомнился. Комната со столом, стульями человеческими, нормальными! Забыла, когда в последний раз сидела по — человечески. За стол присела, облегчение сразу почувствовала. Ноги, задница томно ахнули.
