Довольно скоро это занятие наскучило ему: местные невзрачные ландшафты, бесконечные однообразные песчаные дюны, далеко на горизонте как бы плавающие на воздушных голубых подушках, не могли долго привлекать его внимание.
И где-то с трети пути майор Антоненко начал сожалеть, что согласился поехать на эти учения. В любом случае он имел полное право отказаться. Ведь он прибыл ночным поездом, толком не выспался, не получил облегченного обмундирования — прямо с корабля на бал. Можно подумать, не учения, а всамделишная война! Спрашивается, какой толк от этой поездки? Добро бы принял дивизион — тогда куда бы ни шло. А то, как сказал командир дивизии, его задача — присматриваться, как действует в пустыне и горах подполковник Савельев. Изучать специфику управления огнем на опыте старого командира. Во-первых, если он такой опытный, то зачем его увольняют из армии? А во-вторых, знает он таких вот опытных с их дешевыми приемчиками. На стажировке видел одного: фуражку на лоб надвинет, глаз прищурит, на цель посмотрит и выдает на огневую позицию команду — точнее невозможно. Думал, никто не догадывается, что у него по краю козырька специально тысячные деления нанесены. Стариковские штучки-фокусы! И Савельев, верно, что-нибудь в этом роде приготовил — перед ним щегольнуть…
А может, он здесь, чтобы научиться работе с людьми, как советовал генерал? Ну, во-первых, за три дня учений ничего не увидишь. И во-вторых, сам не маленький. Не из школы в академию поступал. Успел батареей покомандовать. Старшего лейтенанта досрочно получил, — значит, неплохо справлялся? Конечно, всяко бывало. Случались и неувязки, не без этого. Ну так сам же в них и виноват. Наука ведь несложная: за всем глаз, и пожестче дисциплина. Все случаи жизни, уставами расписаны, вот и выполняй. И вся педагогика. Антимонии всякие некогда разводить — мне за два года солдата, артиллериста грамотного сделать надо. Какие уж тут откровения могут быть у Савельева? Да и нужны ли они, еще вопрос!..
Антоненко отдавал себе отчет в том, что его рассуждения — плод плохого настроения, вызванного этой непривычной для него одуряющей жарой и духотой, этой теснотищей. И конечно же напутствием Вики, когда его вызвали по тревоге из гостиницы. По-своему, разумеется, она права: в день приезда муж оставляет ее одну с малышкой на руках в гостинице, среди незнакомых людей. А она и так простить не может его за то, что он, имея право выбора как отличник, напросился при распределении в этот богом забытый край — к черту на кулички, как она говорила. Дескать, видали, какой сознательный выискался!
