I
Память Эриха Вальтера сохранила из раннего детства немного впечатлений, и самые яркие всегда были связаны с отцом — очень сильным и добрым.
Они жили в Вуппертале — отец, мать и он, совсем маленький Эрих. Отец работал на металлургическом заводе, и Эрих в свои пять лет уже знал, что его папа — металлист.
И еще отец Эриха был председателем заводского комитета профсоюза, но в этом Эрих тогда не разбирался.
Однажды он проснулся ночью оттого, что по комнате, громко стуча сапогами, ходили какие-то чужие люди, а потом они увели с собой отца. На прощанье отец вытер слезы со щек Эриха, поцеловал его и сказал:
— Не забывай меня. Ладно?
Прошло несколько лет. Эрих подрос, пошел в школу. Потом, как и все, он стал членом «Пимпфа» — детской фашистской организации. Мать, с грустью глядя на него, сказала однажды:
— Что сказал бы твой отец, увидев тебя?
— Папа был бы недоволен? — с тревогой опросил Эрих.— Я тебя не слушаюсь? Или я плохо учусь? Учитель меня хвалит!
— Да, да, мой милый мальчик, ты хорошо учишься, но чему тебя учат? Что на фюрера надо молиться? И что немцы — это нация господ, а коммунисты — предатели?
— Мамочка, что ты говоришь? — Эрих с изумлением взглянул на мать. — Разве это не так?..
— Ах, милый мальчик! Ведь твой отец был коммунистом!
Эрих был потрясен. Как! Он — сын коммуниста? Эрих принадлежал к поколению немцев, которые воспитывались на черной геббельсовской кривде о том, что коммунист и предатель Германии — одно и то же. Именно поэтому мать не могла больше молчать! Но для самого Эриха это известие было поистине невероятным. Память об отце была священной. Отец не мог быть плохим!
Конечно, мать предупреждала Эриха — не говорить об этом, но...
Однажды, на уроке истории, учитель, рассказывая о великой миссии Германии, призванной управлять всей Европой, воскликнул:
— Итак, дети, вы видите, что коммунисты и евреи вели немецкую нацию к гибели, а наш фюрер, этот великий барабанщик, пробудил народ и спас Германию!
И Эрих не выдержал.
— Господин учитель! Разве не было среди коммунистов хороших людей?
— А ты знаешь таких хороших коммунистов? — тут же ощетинился учитель, впиваясь глазами в побледневшее лицо мальчика.
— Нет, господин учитель, я не знаю, но просто я не могу понять, почему все коммунисты плохие. Ведь они тоже были немцами?
Класс замер. Секунду-другую учитель думал, как поступить, и, наконец, решил:
