Усадив её, благо, их места находились с краю, сам встал позади и сделал вид, что толкает кресло по льду.
— Хорошо, что за нами места пока не заняты, — рассмеялась Натали. — Ну что ж, сударь, поехали к другому берегу, — веселилась она, стараясь всё–таки соблюдать светские приличия и явно не показывать, что безумно счастлива, а то светские дамы осудят.
— Ну уж нет, сударыня, — плюхнулся он рядом. — Одет не по форме, — указал на гвардейский мундир, — да и коньки в гардеробе оставил.
— Где-е?! — поинтересовалась Натали, с трудом сдерживая смех.
В театре давали французскую драму, а Натали хотелось не страдать и плакать, а радоваться и смеяться. Хотелось не слёз, а счастья.
Аким, наблюдая за страданиями героев, почувствовал облегчение в икрах ног.
«Человеку становится легче, ежели другому хуже», — пришёл он к парадоксальному выводу, когда главному герою, под бравурные звуки музыки, палач торжественно отрубил голову.
На следующий день, радостно взваливший на себя обязанности палача полковник Ряснянский, пригласив подпоручика в портретный зал, усиленно обдирал с него остатки плюмажа.
Рубанов, дабы не принимать нарекания близко к влюблённому сердцу, глядел сквозь Ряснянского на портреты бывших командиров Павловского полка.
Напротив него висел портрет генерал–майора фон Рейтерна, командовавшего полком с 1844 по 1851 год. Магнус Магнусович сурово взирал на подпоручика и хмурил брови. Соседний с ним генерал–майор Моллер Фёдор Фёдорович, руководивший бравыми павловцами с 1835 по 1844 год, и вовсе обличительно качал головой.
— Да куда вы смотрите, господин подпоручик? — обернулся Ряснянский, но никого за спиной не обнаружил. — У вас такое лицо, словно призрак увидели. Не–е–т, на вашем примере следует почистить плюмажи и другим офицерам, — выглянул из портретного зала, сфокусировав внимание на подпоручиках Зерендорфе, Буданове и Гороховодатсковском, а так же на поручиках 13-ой и 14-ой рот Яковлеве и Алёшке Алексееве. — Хорошо! Вы–то мне и нужны. Господа, прошу в портретный зал, — широко, по–швейцарски, распахнул дверь.
— Никс, не иначе про вчерашнее узнал, — входя в зал, зашептал другу Яковлев. — Мы ведь поехали на Большую Морскую в «Кюба», а попали в «Вену», что на Малой Морской.
— Яша, думаю, возчик был пьян и завёз не туда.., а нам теперь отвечай, почему оказались среди завсегдатаев ресторана: журналистов, актёров и адвокатов, — похмельно вздохнул Алексеев.
К их радости, про «Вену», под завязку набитую журналистами, актёрами, адвокатами и другой штатской сволочью, Ряснянский пока не знал. Поглядев на вошедших, он сразу же принялся за развитие правильных взглядов у подчинённых.
