Нгоньяма желтогривый | страница 36

Однако поединок еще не закончился. Крокодил не отказывается от борьбы, если сердце его еще не перестало биться и позвоночник не поврежден.

Задние лапы льва соскользнули на землю. Этим воспользовался крокодил: он с трудом перевернулся на бок и ударил врага хвостом. Нгоньяма отлетел и упал в двух шагах от разинутой пасти. Если бы крокодил мог рвануться вперед - плохо пришлось бы Нгоньяме, но сломанная передняя лапа лишила крокодила возможности быстро двигаться.

Нгоньяма снова очутился на спине противника. Но теперь задние лапы льва упирались в его морду, а передними он придерживал хвост и, вонзив клыки в спину у основания хвоста, старался перегрызть позвоночник. Борьба была окончена, когда клыки прокусили хрящ и кость. Но, казалось, чудовище не хотело признать себя побежденным: зеленые огоньки горели в его холодных глазах, а страшные челюсти громко щелкали.

Тяжело дыша, Нгоньяма отошел и долго смотрел на эти щелкающие челюсти. Отдышавшись, он вонзил когти в беловатый живот и перевернул крокодила на спину. А челюсти крокодила конвульсивно сжимались и разжимались, когда Нгоньяма когтями и клыками раздирал его внутренности. Наконец медленно пульсирующее сердце перестало биться и исчезло в окровавленной пасти льва.

Наевшись до отвала, Нгоньяма напился воды из лужи и, задрав морду к небу, победоносно зарычал.

Нгоньяма шел по руслу реки, словно по проезжей дороге, которая рано или поздно должна была вывести его из леса на открытое место, где водится крупная дичь. За эти дни он исхудал и ожесточился, так как голод следовал за ним по пятам. Наконец он выбрался из леса и остановился на крутом откосе, там, где некогда был водопад. Отсюда открывался вид на широкую серо-желтую равнину и холмы, опаленные солнцем. Вдали, на холмах, виднелись какие-то точки и желтые пятна; это были хижины и маисовые поля. Лениво поднимались к небу тонкие струйки дыма.

Нгоньяма растянулся на скале и, мигая, смотрел вдаль. Он ждал ночи...

Когда протянулись длинные тени, все живое вышло из оцепенения. Прохладный ветерок пробежал по обожженной траве, выпала роса, и земля жадно раскрыла поры, впитывая драгоценную влагу. Потом спустилась тишина. Земля, трава и все живые существа отдыхали.

Тишину нарушил протяжный заунывный стон. Медленно пронесся он над землей и замер, потом прозвучал снова, и трудно было поверить, чтобы эти мощные звуки издавало ничтожное маленькое насекомое, музыкальным инструментом которого являлось все его тело, растягивающееся, как резина.