Сегодня прочитал «Фауста» и «Радугу» Ванды Василевской. Повесть так себе. Мало правды. Расписывает сцену родов в мороз. Интересно, как бы она рожала на морозе? Словом, пишет.
Второй день оттепель. Падает мокрый снег. Завтра думаю попасть в Осташево. Познакомился с врачом 651-го БАО Болотиным. Жить можно. У старшего врача 198-го ИАП яркий маникюр с грязью под ногтями.
3.І.43. Новый год встретил впустую. Был с больным у рентгенолога в Волоколамске.
На улице тепло. Идет мокрый снег. Наши окружили немцев под Сталинградом. Трофеи, трофеи.
21.І. Вчера закончил повесть «Вихри войны». Прошло двадцать дней с тех пор, как я начал ее. Надо как-то съездить в Москву и «сосватать».
31 февраля будут введены новая форма и погоны. Врачей уже подравняли до общевойсковых званий. За два месяца приказано провести переаттестацию. Начинается. Дадут какого-нибудь капитана мед службы — и на нем будешь ехать, как на ишаке. Не радует ни первое, ни второе. По сроку службы в действующей армии я должен быть врачом І ранга, но все это затирается. Так оно и дальше будет. Побудешь в одном полку — жух в другой, и пошел.
Один налил в термос водки и положил под подушку.
— Кто выпил водку?
— Мы. Думали, вода — и ночью выпили.
Так было в Арзамасе.
С фронтов хорошие известия. 19-го прорвали блокаду Ленинграда. Идет наступление на Ростов.
24.І. Ночь такая светлая, что иногда даже боишься своей яркой тени. Снежинки блестят большими алмазами на белом полотне. А небо, подсвеченное холодом, напоминает горячий июньский день. Сегодня в шесть часов утра пришел домой. Иду и на подъеме останавливаюсь. Ноги подкашиваются, плечи разваливаются на части. Ездил в 4-й отдел санотдела 29-й армии. Зашел в палатку, осмотрелся, достал рецепты и отдал аптекарше.
— Прошу.
Особа, скользкая, как маринованный гриб, взяла в руки рецепт и повернулась к свету.
— Подумаешь.
— Без «подумаешь» приготовить все, сейчас же.
На мое замечание — в ответ сто слов от аптекарши, я ее сразу обрубил. Жаль, что не было шомпола. [.] Несколько раз — и все стало бы на свои места. Потом вернулся в отдел. Начальник и помощник, один на вид брезгливый, и морда неприятная, все время бурчал. Второй будто смазан вазелином, [...] говорил, растягивая слова. Между ними сидел писарь, малокровная и на вид дурноватая особа.
— Ну и собрались.
— Автоматчика сюда!
Был в кабинете еще один человек, высокий. Лица я его не видел. При каждом слове старшего в тени печки он казался тенью, не человек, а сплошное — смир- на-а! Господи, что было в этом кабинете, когда они узнали, что в палате упала бутыль и 20 литров водки вылилось. Ура! Ура! Гвалт!
