Это были дублинцы средних лет. Замерзшие и дрожавшие.
— Наверное, они социальные работники, у которых роман, — прошептала Бенни.
— Нет, это два школьных инспектора, собирающиеся кого-то провалить на следующих выпускных экзаменах, — возразил Джек.
С ним было удивительно легко разговаривать. Джек был спокойный, нормальный, и его манера держаться не вызывала у Бенни тревоги. Тревожилась она сама. Бенни поняла, что она долгие годы играла роль шута. А когда пришло время ставить романтическую пьесу, оказалась к этому не готовой. Хуже того, она не была уверена, что в этой пьесе ей вообще отвели какую-то роль. Нужно было читать сигналы партнера и понимать их.
Если бы она их понимала, то могла бы ответить.
Им предложили мороженое. Это «кассата», объяснил официант. Прекрасное неаполитанское мороженое с кусочками фруктов, дроблеными орехами, цукатами и макаронами. Belissima[2].
Внутренний голос снова подсказал Бенни, что мороженое нужно съесть, а не говорить о диете, калориях и талии.
Лицо Джека засияло. Он тоже попробует.
Официант заметил, что они улыбаются друг другу, и сказал:
— Сегодня очень темный день. Я зажгу несколько свеч, чтоб вы могли лучше видеть друг друга.
Под темно-синим свитером Джека была светло-розовая рубашка с распахнутым воротником. При свечах это смотрелось чудесно. Бенни снова ощутила желание погладить его. Не поцеловать в губы, не прижаться к нему, а просто протянуть руку и нежно провести ладонью по щеке до самого подбородка.
Она выпила всего один бокал вина. Это желание не было вызвано опьянением. Когда Бенни наклонилась и трижды бережно погладила его щеку, ей показалось, что это произошло с кем-то другим.
После третьего раза Джек взял ее руку и поднес ее к губам.
Он наклонил голову, поэтому Бенни не видела его глаз.
А потом отпустил.
Нет, это не было шуткой или глупым экстравагантным жестом в стиле Эйдана.
Никто не стал бы так долго держать твою руку и так долго ее целовать, если бы не хотел этого.
Или стал бы? Стал бы?
Десси Бернс сказал, что миссис Хили бывает чересчур высокомерной; временами она разговаривала с ним более резко, чем требовалось. Правда, тогда он слегка перебирал; кое-кто мог бы сказать, что эта женщина была права. Но когда Десси Бернс трезв, на свете нет более честного и справедливого человека.
Если называть вещи своими именами, то Фонси сказали, что он не может разгуливать по Нокглену с таким видом, будто этот город принадлежит ему. Кто он такой? Племянник макаронника; кто видел его мать-макаронницу и отца-дублинца после того, как они привезли сюда этого мальчишку? Парень без роду-племени, не знающий Нокглена. Так что пусть не ерепенится. А что касается племянницы Пегги, то ее манера одеваться вводит людей в искушение. Может быть, выговор, полученный от миссис Хили, заставит ее образумиться.
