Рублевский музей ты открыла для себя поздновато. Я там бывал неоднократно, даже детей водил туда. Для многих это была не столько священная, сколько принудительная обязанность. Помню, мои девицы из педучилища замучили экскурсовода, они переспрашивали его каждую минуту и заносили в тетрадочки все, вплоть до слов-паразитов. Когда он спросил, чего они так тщательно записывают, одна из них пожаловалась: Требует, – и укоризненно ткнула в меня перстом.
А к русскому зодчеству, к которому я воспылал несколько лет назад интересом и любовью, я несколько охладел. По ряду причин. Во-первых, я уже в последнее время прочитал несколько книг по европейскому Средневековью. Это ничуть не менее интересно, нежели наше зодчество. А у нас в последнее время пишут о русских церквях так, будто не существует готики. Во-вторых, у нас преувеличена несколько самостоятельность русских церквей и икон. Вот и Галя мне пишет, что на выставке византийских икон их никак не отличить от русских. А все эти преувеличения, – за всеми за ними, мне кажется, стоят квасные симптомчики.
Впрочем, сами церкви и иконы, Нерль и Рублев никак не в ответе за изыски Солоухина и Чалмаева.
Алинька, я прерывался несколько раз – на работу, ужин, чтение писем – и мое письмецо получилось неважнецкое. Не погребуй, прочти. У нас впереди (к сожалению) – вечность, 1,5 года с гаком, авось напишу и что-нибудь толковое. Я очень обрадовался письму от Вити Красина[47]. Я целую тебя, твоего необязательного сыночка и твою непедагогичную мать (которых очень люблю). Безболезненна ли операция С.Л.? Впрочем, я им напишу. Всем, всем сердечный привет.
Илья.
22.10.70
Дорогие Марик и Галка.
Я получил Ваши и еще ряд писем с двухнедельным опозданием. Это и объясняет мою задержку с ответом.
А второе мое извинение – за то, что пишу вам оптом. Это потому, что мне из-за этой задержки приходится сейчас торопливо писать ответы очень многим людям. Да я думаю, что вы уже настолько одна сатана, что никаких таких секретов у вас и в заведении не имеется. В крайнем случае будете закрывать друг от друга строки, слишком уж интимные.
Теперь о самом главном. Галочка, я, конечно, очень рад еще раз породниться с тобой. Но, во-первых, закон о многоженстве. Во-вторых, разница в 34 года очень ощутительная. Представляешь, к ее совершеннолетию мне уже будет 52 года. Нет уж, как хочешь, но мы будем с твоей дочерью просто друзьями.
А насчет гравюр (не 14, а 18) ты уж не хитри, пожалуйста: найдется им место, потесним суперы и иконы.
