«Он и сам несовершеннолетний!» — Эту реплику Ми, к счастью, удержала при себе, пусть и не без моей помощи.
— Кроме того, в мире людей очень важны документы. — Видя, что дочка замолчала, зашла со второго козыря мать. — А через два года у тебя будет диплом об окончании учебного заведения, нужное число лет и опыт общения с другими людьми. И ты точно будешь знать, от чего отказалась.
— Через два с половиной года. — Просто чтобы не молчать, ответила Ми. Придраться было больше не к чему, к тому же ее, да и меня, честно сказать, слова Рукс заставили крепко задуматься.
— Почему через два с половиной? Два. — Слегка удивилась Роксана. — Занятия начинаются через месяц. Ах да, я же тебе не сказала: эта школа — в Японии.[8]
«Старшая школа Карасу Тенгу. Памятка ученика.»
Обычный лист обычной бумаги формата А4, на котором на принтере отпечатан убористый текст. Разве что не буквами, а иероглифами — но тут тоже ничего удивительного: школа-то заявлена как японская. Впрочем, на обороте напечатан английский текст сходного содержания — для тех, кто не освоил язык страны Ямато.
«Международная старшая школа (академия) Карасу Тенгу является пансионатом полного содержания. Принятый ученик должен прибыть до начала учебного года и не сможет покинуть стены школы между каникулами.»
За прошлую неделю Ми «проглотила» большую часть литературы на японском, что была в коттедже — к сожалению, по большей части это были всё те же романы, в которых на единицу полезной информации о будущей стране проживания приходилось по тонне переживаний. С другой стороны, что будет полезно, а что — нет, это ещё бабушка надвое сказала: быт в школе мог быть похож на японский, а мог и отличаться. Хотя бы потому, что:
«Преподавание ведётся на английском языке, кроме специализированных дополнительных предметов.»
Попытки расспросить Роксану закончились тем, что она сунула дочери этот листок и виновато пожала плечами: ничего о школе, куда она сосватала дочь, кроме личности директора, она не знала.
«Безопасность учеников во время учебного процесса гарантируется лично господином директором Куроко.»
Услышав, как «зовут» этого самого «разумного со стальной волей», что в своё время помог матери Мирен разобраться с тараканами в голове, я не удержался и истерично расхохотался. Кабуки Куроко, где Кабуки — это имя. Точнее, играющая роль имени часть прозвища, потому что не могут же чело… да пусть даже демона, всё равно не могут звать Театральный Работник! Ну или «Работник Сцены» — если точно по смыслу на русский перевести. «Кабуки» — так называется традиционный национальный японский театр, а «куроко» — переводится как «невидимка» или «человек-тень», специальный работник в полностью чёрном костюме, который меняет декорации прямо по ходу представления: считается, что зрители его «не видят». Говорящее «имечко», что уж там. Очень подходящее для какого-нибудь злодея из очередной серии «Джеймса Бонда» — про которого в конце двух часов погонь и перестрелок узнаёшь, что он лишь подручный главного плохого дяди по имени Режиссёр. Или должен быть Владелец Театра?
