Двое других путников поддерживать образ скромных агнцев божьих дальше нацепленной рясы даже не пытались: траву безжалостно мяли добротные сапоги, у одного, высокого светловолосого и голубоглазого типа, вокруг пояса была обернута грубая, даже на вид массивная цепь с веригами, подозрительно похожими на грузы-концевики боевого кистеня, второй, хоть оружия на виду и не носил, при каждом шаге издавал звук, напоминающий звон колец кольчужной рубашки. Образ довершал капюшон, надвинутый на самые глаза и полностью затеняющий лицо. В общем, та ещё компания: любой одинокий путник обойдёт, да ещё и глаза будет старательно отводить — мало ли что, ещё увидишь лишнее, и поминай, как звали…
— Пся крев! — Рослый блондин оступился, запнувшись о скрытый в траве камень. Выругавшись, он поймал насмешливый взгляд впереди идущего, и насупился ещё сильнее.
— Брат Андрэ, брат Андрэ… Епитимья по тебе горючими слезами плачет, — ласково пожурил его пожилой предводитель маленького отряда. — Когда же ты научишься сдержанности?
— Когда все твари разом провалятся в ад! — пробурчал себе под нос поляк, но был услышан.
— Не за тем ли мы идём сейчас, сын мой?
Блондин пробурчал что-то в ответ, но теперь уже настолько тихо и неразборчиво, что и сам, скорее всего, не разобрал.
— А ты что скажешь, брат Павел? — Надо полагать, обладателю сандалий и хорошего настроения надоело идти молча, потому он обратился ко второму из своих спутников.
— Ваше высоко…
— Просто брат Иоанн, брат Павел. Договорились же, — осуждающе покачал головой пожилой епископ.[1] — Так что ты думаешь о нашей… миссии?
— Я делаю, что мне говорят, — донеслось из-под капюшона. — И рад, когда это идёт на пользу нашей матери-Церкви.
— То есть, возможные последствия тебя не пугают? — с искренним участием продолжал допытываться пожилой монах.
— Нет… брат Иоанн, — монах, не прекращая размерено шагать, поклонился старшему.
— Да что вы его спрашиваете? Этих книжных червей ничего на свете не интересует, кроме смешения подозрительных субстанций и получения из них ещё более подозрительного дерь… я хотел сказать — результата! — влез в беседу голубоглазый. Кстати, весь разговор происходил на благородной латыни, которой все трое отлично владели.
— А тебя, брат Андрэ, ничего не интересует кроме разудалых драк, — хмыкнул архиерей. — Даже удивительно, что магистр вашего ордена выдвинул для проведения обряда именно твою персону — это после всего того, что о тебе нарассказывал.
