Пожалуй, нет необходимости цитировать отъявленных «красных звонарей» Д. Бедного и В. Князева. В яростном порыве классовой борьбы они намного превзошли «горлана-главаря» В. Маяковского, того, кто «всю свою звонкую силу поэта» отдал «атакующему классу», стремящемуся вследствие революционного оболванивания «до основанья разрушить весь мир».
Указывал Владимир Владимирович цели и средства на этом геростратовском пути: «Мы именья богачевы разметем пожарчиком». Видимо, для того чтобы народ скорее околевал с голоду или стал поедать себе подобных, как это началось в 1921 году (читайте документальные цитаты в романе «Циники» Мариенгофа).
А чтобы никто не мог усомниться в правильности избранного пути, «талантливейший из поэтов» рекомендовал «юношам, обдумывающим житье и не знающим брать пример с кого», делать свою жизнь «с товарища Дзержинского». С того самого, который, еще будучи подростком, застрелил свою сестру Ванду и мечтал о шапке-невидимке, чтобы в ней перестрелять всех москалей. Рок позволил ему делать это без шапки-невидимки. По свидетельству некоторых авторов, он самолично расстрелял после так называемого левоэсеровского мятежа члена ЦК этой партии, одного из главных оппонентов большевиков В. А. Александровича.
Возвышенный панегирик в честь «стального пылесоса ГПУ» создал в 1932 году Николай Асеев. Не подозревая о том, что и сам был под присмотром этой «конторы». Но, видимо, не особенно назойливым, поскольку строки его дружески наставительные:
Привет, ОГПУ…
гроза буржуазии —
Иль неусыпный страж – живи,
следи,
рази.
Через два-три года на новую высоту в создании культа карательных органов поднимется Михаил Голодный, именующий себя не доносчиком, как следовало бы, а поэтом. Его подпись среди других красовалась под официальным доносом группы литераторов на талантливого поэта Павла Васильева, в творчестве которого Борис Пастернак находил «черты истинно моцартианского дара». Организовал этот пасквиль, опубликованный в «Правде» 24 мая 1935 года, заведующий отделом ЦК ВКП(б) Л. Мехлис. Однако Михаил Голодный из желания окончательно «съесть» поэта, пишет еще и свои примитивные в творческом плане, но нужные для тогдашних репрессивных органов строки:
Таков закон у нас, Павел Васильев,
Кто не с нами – тот против нас.
Вперед, кровавой «заре навстречу», «прокладывая путь себе штыками и картечью» звал обманутый неграмотный российский народ с первых дней октябрьского переворота еще один временщик от литературы Александр Безыменский. В 1927 году он издал отдельной книгой свою поэму «Феликс», в которой, ничтоже сумняшеся, канонизировал создателя и руководителя ВЧК Ф. Дзержинского в сан святого:
