Так я и дарила ласку зверю, пока огонь в очаге не угас, а веки не отяжелели.
* * *
Я зябко вздрогнула, и от этого резкого движения проснулась. Сквозь окно в комнату проникал тусклый утренний свет, и все казалось серым и размытым. Но недостаток горящих свечей не помешал мне рассмотреть высокую статную фигуру в центре комнаты. Эрик по-прежнему обнаженный, стоял там и рассматривал принесенную им же птицу. Ох, надеюсь, он не голодный, потому как была не уверена, что хотела бы следить за трапезой волка.
— Замерзла? — не оборачиваясь, спросил он.
— Немного, — ответила я на его вопрос, уже не удивляясь способности видеть меня затылком и чувствовать меня как самого себя.
В этот момент меня больше радовало то, что со мной вновь Эрик, а не его зверь. Волк, конечно, милый и заботливый, но страстный мужчина был мне необходим гораздо больше.
Как будто услышав мои мысли, Эрик вернулся в постель и не особо церемонясь стащил с меня платье, в котором я уснула накануне. С нижней тонкой рубашкой он вообще церемониться не стал и одним рывком порвал ее сверху до самого низа. Окинув взглядом мое обнаженное тело, он мучительно медленно, едва касаясь, стал рисовать узоры на моем животе и груди. Я, прикусывая нижнюю губу, выгибалась дугой под его руками, стараясь сделать его ласки более весомыми. Эрик не поддавался и, как будто дразня не только меня, но и себя, продолжал эту мучительную игру.
Контраст между его обычной напористостью и этой мучительной неторопливостью сводил с ума и заставлял нервы натягиваться до предела. Он словно играл на очень хрупком музыкальном инструменте, выискивая самые чувствительные и отзывчивые струны. Тело звенело. Ощущения были накалены до предела.
Лежать спокойно не было сил, и я сама потянулась к Эрику, но он легко перехватил мои руки, и без труда справившись с моим сопротивлением, прижал их к постели над моей головой. Сладкая пытка продолжилась.
Мужчина принялся не спеша катать вершинки грудей между пальцами, отчего маленькие молнии прокатывались по позвоночнику. Тяжело дыша и жадно следя за его действиями, тихо постанывала, зная, что просить бессмысленно. Эрик, заставив соски сжаться до почти болезненного состояния твердых камешков, стал медленно наклонять к ним голову. Проделывал он это, неотрывно глядя мне в глаза и с удовольствием отмечая мое нетерпение. Облизав пересохшие губы, я следила за тем, как его губы накрывают мою грудь. Почти не прикасаясь, он влажно лизнул вершинку, отчего я дернулась, не ожидая такой колоссальной чувствительности. Я не успела перевести дыхания, прежде чем Эрик неожиданно сильно втянул сосок в рот и немного прикусил его. Родившийся в груди вскрик, приглушить не удалось.
