Потягивая маленькими глоточками белое чинзано, я ждал его за удобным укромным столиком, обслуживаемым лично хозяином заведения, сицилийцем, который меня знал. С помощью Тима Форти мне удалось набросать силуэт Арнольда Эбинджера; теперь оставалось наполнить этот образ реальными чертами. В этом деле я рассчитывал на Стюарта. Нет человека, который лучше него знал бы все тайны жизни Спрингвилла.
Наконец он появился — запыхавшийся, как и надлежит уважающему себя журналисту. Какое-то время мы размышляли над меню и в конце концов остановились на фирменном блюде ресторана — спагетти с крабами.
Когда я рассказал ему, в чем дело, он наморщил лоб.
— Что за дела у тебя с Эбинджером? — спросил он подозрительно.
— Ничего особенного, — заверил я его. — Дело в том, что у меня есть клиент, который имеет к нему претензии. Сам понимаешь, что я хотел бы знать, во что собираюсь влезть, прежде чем согласиться заняться этим делом.
— Ну, если ты хочешь услышать дружеский совет, — сказал Стюарт Реннер, отхлебнув чинзано, — то я скажу тебе вот что: держись подальше от него и его дел.
— Почему?
— Потому, что Эбинджер — это очень опасный тип.
— Я протестую! Остановись, Стюарт! Человек с таким лицом, как Эбинджер, не может быть опасным! Ему не позволяет это его положение. Он выше этого.
Стюарт подождал, пока хозяин, наполнявший наши тарелки соблазнительно пахнущим кушаньем, удалился. Потом, наклонившись ко мне, он сказал шепотом:
— Думаю, что ты уже собрал кое-какие сведения об Эбинджере.
— Естественно. Я знаю в общих чертах историю его карьеры: война на Тихом океане, морская пехота, геройство, удачная женитьба, успехи в бизнесе и т. д.
— Эх! — заметил Стюарт, посыпая спагетти пармезаном. — Все это правда, но есть еще и оборотная сторона медали.
— Так скажи, что знаешь!
— Видишь ли, эта война позволила Эбинджеру натянуть на себя новую шкуру. В Чикаго говорят, что в молодости он водился с очень скверной компанией. Входил в банду, причем в крутую. Наверняка стал бы заурядным гангстером, если бы японцам не пришло в голову атаковать Пёрл-Харбор.
— Да, жизнь — странная штука. Война принесла Эбинджеру почет и уважение. По крайней мере, я так тебя понял.
— Не только, — сказал Стюарт, глотая спагетти. — Над его карьерой неустанно работала жена. А ты знаешь, каковы они, эти итальянские иммигранты: добропорядочные, глубоко верующие католики, которые всегда держатся вместе. Одним словом, первая миссис Эбинджер была женщиной, пользовавшейся всеобщим уважением.
