— Пожалуй, виски, — ответила она на его вопрос, что будет пить. — Может быть, даже двойное, если его подадут в большом бокале. Вы полагаете, мы будем ужинать в самолете?
Только сейчас Джеф заметил, что день склоняется к вечеру и уже почти семь часов. Заказывая официантке выпивку, он спрашивал себя, на самом деле поведение девушки изменилось или ему это только кажется? Та до сих пор не смотрела ему в глаза, а ее руки ни минуты не лежали спокойно. Она то открывала и закрывала сумочку, то комкала бумажную салфетку, то двигала туда-сюда пепельницу. Уже дважды нервно теребила челку, а сейчас блуждала взглядом по залу, словно испытывая внутреннее напряжение, которого в самолете заметно не было. Когда принесли напитки, Джеф на минуту переключил внимание на официантку, с которой тут же расплатился. Карен Холмс все шарила в сумочке, и он спросил, не хочет ли она сигарету.
— Спасибо, у меня где-то были, — сказала она, извлекая немного мелочи. — Но не могли бы вы принести мне из автомата несколько пачек? Должно быть, в Каракасе они ужасно дороги…
— Конечно, — согласился Джеф.
— «Честерфилд», пожалуйста, — она высыпала монеты ему в руку. — Это так мило с вашей стороны.
Джеф сходил к автомату с сигаретами у дверей, вернулся с желанными пачками, отдал их девушке и снова сел.
— За удачный полет, — поднял он рюмку. Ему ужасно хотелось выпить.
— И безопасный, — подхватила она, принужденно улыбаясь. В ее глазах мелькнула тень скорее страха, чем нервозности. Потом она перевела взгляд на рюмку и выпила ее маленькими глотками, в то время как Джеф опорожнил свою единым махом, довольный, что ей пришла идея заказать двойные порции.
— Неплохо, — заметил он, когда она отставила рюмку и взяла сигарету. Дав прикурить, Джеф огляделся, отгоняя мысли о причинах перемены поведения спутницы.
Услышав ее вопрос об отелях Каракаса, ответил, что хочет поселиться в «Тукане». Будет ли ее встречать брат?
— Нет, — ответила она. — Он сможет приехать в город только на денек, не больше. Я… впрочем, я тоже буду жить в «Тукане».
Допив, Джеф поставил бокал на стол. Плотный костюм тяжело лежал на плечах. Шум в помещении — гул голосов, звон посуды — давил на уши. Лицо горело. Он вдохнул поглубже, но, взглянув на девушку, обнаружил, что та расплывается и мерцает, как в неисправном телевизоре. Лишь глаза ее оставались настороже. Она заметила:
— Здесь душно, не правда ли? Или мне только кажется?
— Нет, в самом деле душно, — ответил он, спрашивая себя, как это может быть при работающем кондиционере. — Очень душно!
