Город заботится о детях, город отдает им все - последнюю каплю молока, последнюю конфету.
Но молоко это суррогатное, соевое, а конфеты приготовляются из той же спасительной жмыхмассы с прибавлением некоторого количества клюквы и некоторого количества сахарина.
Детям очень трудно, гораздо труднее, чем нам, старым обстрелянным воробьям.
И все-таки как хорошо, что они с нами! Что ни на одну минуту не смолкал их милый щебет, не угасала детская улыбка. Уже одним присутствием своим они украшают и согревают нашу суровую фронтовую жизнь и как бы подчеркивают ежеминутно, на каждом шагу - великий человеческий смысл нашей борьбы.
Так в гомеровской "Илиаде" незаметный штрих - появление ребенка в эпизоде прощания Гектора с сыном у стен Илиона - превращает борьбу осажденных троянцев из простой баталии в глубокую и волнующую человеческую трагедию.
1942, январь
ЕЖИКИ
Рассказывала санитарка в госпитале.
Жили они всю зиму на кухне - комнату "волной разбомбило". Муж в ноябре погиб под Кингисеппом.
- Детей выходила, обогрела. Они, как ежики, около огонька сожмутся, сидят и не шевелятся.
РУССКИЙ СОЛДАТ
В госпитале. Выдвинул ящик ночного столика. На некрашеной боковой стенке его огрызком карандаша нацарапано:
"Вперед смерти не помирай никто, не советую".
"ПАССАЖ"
Возобновилась массовая эвакуация. И снова вакханалия распродажи вещей. Все стены, защитные ящики, щиты на окнах магазинов, заборы (каменные, ибо деревянные за зиму сожгли) густо залеплены объявлениями: "Продается", "Срочно продам", "Дешево продам или обменяю" и т.д. Рынок не вмещает всех, кто нуждается в его услугах. Улица Некрасова - от Литейного до Прудков превратилась в какой-то огромный Пассаж. Почти у каждых ворот и у каждого подъезда - распродажа вещей. На ковриках, половиках, а то и просто на разостланных газетах разложены самые разнообразные предметы: обувь, картины, патефоны, самовары, платья, отрезы, куклы, утюги, часы и т.п. Вещи идут за бесценок. Кузнецовский сервиз продали на моих глазах за 80 рублей, рояли продают за 2-3 кило хлеба. Продать что-нибудь почти невозможно. Большинство уезжающих вынуждено бросать вещи...
1942, март
ГОЛОС СУВОРОВА
С первых же дней войны городскими властями были приняты меры для охраны памятников. Все, что можно было без труда снять, разобрать, увезти на грузовой машине, было снято, разобрано, укрыто в надежных убежищах.
Опустел Аничков мост. Знакомые с детства клодтовские кони, служившие издавна украшением Невского проспекта, - тем, что подчеркивали и подсказывали стремительность и бескрайность его, - эти славные Буцефалы уже не стоят на своем посту. На постаментах снег, осколки зенитных снарядов.
