Получается так, что ни Деннет, ни Харрис не пытаются использовать аргумент о приоритете разума, не говоря уже о реабилитации идеи свободы воли в виде бестелесного духа. Оба воспринимают свободу как развивающееся свойство. Но как это связано с нашим пониманием ответственности?
Ответственность и детерминизм
Люди цепляются за привычную версию идеи свободы воли в основном по той же причине, по которой они цепляются за идею Бога или государства: для сохранения общественного порядка. Если нет свободы воли, детям бессмысленно говорить о необходимости хорошо учиться, чтобы достичь чего-то в жизни, а убийц можно воспринимать как жертв обстоятельств и негативного влияния, не отвечающих за собственные поступки. В таком случае можно оправдать все что угодно, и некому ответить за разложение общества.
В определенной степени это так. История западного общества показывает, что по мере постепенного перехода к восходящему способу мышления мы перестали обвинять людей в том, в чем нет их вины. Когда-то больных людей осуждали за распущенность, ставшую причиной болезни, а несчастные случаи считались расплатой за грехи. Еще в 1960-х гг. (а в некоторых странах даже сегодня) осуждают и наказывают гомосексуалистов за их наклонности, отказываясь верить, что они являются продуктом действия внутренних факторов – генетики или развития. Сегодня уже точно известно, что гомосексуальность является врожденной и непреднамеренной, и это самый сильный аргумент в пользу толерантности. Лишь несколько десятков лет назад мы порицали детей с дислексией за недостаточное трудолюбие, а родителей детей с аутизмом – за проблемы их детей. Теперь ситуация изменилась. Мы постепенно начинаем иначе относиться к психически больным людям, совершающим тяжкие преступления, и направляем их на лечение, а не наказываем. Наше эволюционирующее понимание свободы воли уводит нас от осуждения.
Без сомнения, наука и дальше будет подталкивать нас в этом направлении. Как заявил нейробиолог Дэвид Иглмен, чем больше мы понимаем законы функционирования мозга на анатомическом, нейрохимическом, генетическом или физиологическом уровне, тем больше причин преступного поведения мы будем находить. И по мере этого во многих случаях будем отказываться от идеи о преднамеренности поступков. Биолог Роберт Сапольски считает, что наше растущее понимание функции мозга «делает весьма сомнительными понятия воли и вины и, в конечном итоге, сами основания системы уголовного судопроизводства». Энтони Кэшмор указывает, что не существует моральных оснований, чтобы наказывать преступника из-за болезни, но не наказывать из-за бедности. Успехи нейробиологии в дальнейшем еще больше уменьшат объем уголовного законодательства.
