Могут, конечно, вспомнить про ихтиозавра…
А в диспетчерской его встретит Надя.
И через неделю они уедут в отпуск. На юг куда-нибудь, в Сочи, в Ялту — все равно. Будут ходить в белых костюмах, есть шашлыки и пить сухое вино. И прямо посреди улицы будут расти пальмы.
А потом они вернутся. Их встретят друзья, с которыми он на всю жизнь поделил этот далекий край.
…Через полчаса диспетчер в порту принял радиограмму: «Отказал мотор. Иду на вынужденную у Зеленой косы. Посадка тяжелая. Сяду у птичьего базара».
— Сумасшедший! — закричал диспетчер. — Там же пятачок — две телеги не разъедутся, куда ты сядешь!
Вечером в штабе авиаподразделения старшая пионервожатая рассказывала:
— Это было все так страшно, так неожиданно… Мы еще с вечера пришли на террасу, поставили палатки, устроились. Там неподалеку геологические обнажения, вот и решили посмотреть. Уже совсем собрались, часть ребят ушла, часть у палатки… Вдруг я вижу — самолет с моря… Я в это время была не на террасе, а на обрыве, мы туда с девчонками забрались, чтобы лучше рассмотреть дорогу. Странно как-то самолет летит, я сначала не сообразила, в чем дело, потом вижу — он вроде бы рывками проваливается. И — тихо. Мотор не работает… Тут я поняла — авария! Хотела было бежать, только куда? Растерялась. А самолет — ему ведь ничего не видно было из-за скалы, ему вдоль моря зайти пришлось — самолет обогнул скалу и пошел прямо на террасу, уже прицелился. Тут я даже остолбенела от ужаса — сейчас он всех передавит, ребята в палатке, ничего не видят…
И вдруг девчонки мои закричали, и я тоже закричала, потому что он в последнюю секунду, наверное, все понял. Прямо как-то на месте повернул самолет и свалился вниз. В море…
Павел снова увидел лицо Нади в тот последний раз, когда они пришли на мыс Кюэль. Она стояла рядом с отцом, крепко держа его за руку, и, закусив губы, смотрела в синие сумерки, туда, где едва можно было различить очертания скалистого берега, возле которого упал самолет Вени. «О нем нельзя плакать, — сказал он. — О нем не надо плакать. Он был счастливым человеком…»
— Мама тоже так говорила, — тихо сказала Нина. — И все-таки плакала. Она говорила, что и отец и Веня прожили так, как хотели, что другой жизни у них не могло быть.
— Твой отец… Он от чего умер?
— Сердце… Но я думаю, что он умер от ран. Да-да… Он ведь, как и Веня, чудом вернулся в авиацию. После Испании. Потом его снова ранили под Берлином. И все-таки он летал. До последнего часа.
