— Можно присесть?
Фани осмотрелась вокруг — свободных стульев было хоть отбавляй. Море ярко-красных стульев.
— Для компании, — добавил тихо следователь.
Фани пожала плечами и потушила сигарету в пепельнице.
— Ваше дело.
Вошла женщина с полной корзинкой цветов — полураскрытых, наполненных ледяной нежностью. Купив букетик, Климент положил его рядом с чашкой чаю, о которую Фани грела ладони. Она кивнула, но к цветам не притронулась. Климент заказал чай и два пирожных.
— Я не курю, — сообщил он, — и люблю сладкое.
Фани посмотрела на него безразлично.
Он отвел глаза. Ему была непонятна эта некрасивая девушка со своей странной двойной жизнью. Богата, пресыщена достатком и одиночеством. Ищет на стройке романтическую любовь.
— Вспомнила, — сказала Фани. — У него есть брат — где-то на Дунае. Он мне сам рассказывал…
— Что именно?
— Что вместе построили дом, а после он подарил свою часть дома брату…
Следователь кивнул. Он уже посетил единственного брата исчезнувшего инженера. В глазах брата метались страх и возбуждение — впервые в его дом явился человек такой таинственной профессии, связанной со всякими ужасами. Какую беду накликал на него Стилиян? Бедный, с ним они давно разлучились, и то, что он помнил и мог рассказать, сейчас уже не имело значения.
— Хотите еще чаю? А может, коньяку?
— Можно.
Принесли коньяк, и Фани машинально глотнула его.
— У меня дома разные коньяки…
Поморщилась, отодвинула рюмку в сторону.
— Ты что-нибудь еще можешь вспомнить о нашем инженере?
Она нервно закурила — несмотря на плакат, кричащий у нее над головой: «Не курить!» Следователь оглядел Фани — пальто куплено в магазине готового платья, но воротник — из дорогого меха. Перчатки вязаные, а сумка стоит ползарплаты.
— Удивляюсь, — сказал следователь, — почему ты не живешь в своей прекрасной квартире, в подходящей среде, не работаешь на каком-нибудь софийском заводе… или в институте.
Она скривила рот, выражая, очевидно, свое отношение к «софийскому институту».
— Представьте себе, мое наследство — приманка для этой «подходящей» среды. Незаметно, потихоньку — раз… И оказываешься в мышеловке…
— Инженер Христов не из их числа?
Фани молчала, охватив ладонями чашку.
— Нет, — ответила наконец, понизив голос. — Даже когда я ему все откровенно… все!
— Когда это было?
— Незадолго до его исчезновения.
— Ты ему сказала, что у тебя большое состояние?
— Я пригласила его на ужин!
— Куда?
— К себе домой. В Софию.
— Ну и как?
— Никак. Вы почему смеетесь?
