— Когда я упомянула о диссертации, он встал и начал ходить взад-вперед. Назвал мне несколько тем, которых я не запомнила. Обещал помочь. Я убеждена: он бы мне помог. Он всегда держал слово.
Заказав еще рюмку коньяку, она проглотила его рассеянно, точно воду.
— Смотрите не привыкайте, — тихо посоветовал Климент.
— Ну так что же из этого? — огрызнулась Фани. — Можно подумать, что кому-то я очень нужна.
— Нужны всем. Всему обществу.
Слова прозвучали назидательно, неискренне, не к месту. Пока никто не интересовался этой молодой девушкой. Никто не спрашивал, довольна ли она собой или несчастлива, одинока. Пьет ли она бренди или довольствуется чашкой чаю из лекарственных трав. Людей на заводе много, и все они захвачены своей огромной, страшной игрой с огнем да железом. Они выползали изможденные, мокрые от пота и расходились — каждый к своим заботам и незавершенным делам.
— Что-нибудь еще он вам говорил?
Фани приподняла плечи, так и застыв в этой позе. А следователь подумал, как быстро человек забывает о своей боли. Чуть только выздоровеет. Или: чуть только причина боли исчезнет.
— Он пошел пешком. Хотел поразмяться. Собирался переночевать у какого-то друга где-то поблизости. Потом посмотрел на часы и сказал, что успеет на поезд — на последний. Я слишком быстро закрыла за ним дверь. До сих пор об этом жалею. Может, я его обидела? Не знаю.
— Вы встречались после этого?
— В столовой. Один раз были в кино. Он меня проводил до общежития и сказал, что годен на все, кроме женитьбы. Для брака, говорит, необходим талант, призвание, а ему их не хватает — пока. «Извини, — говорит, — может, я тебя огорчил…» Я не стала ему говорить, что каждый таков, каков есть. Почему меня должен потрясти факт, тем более очевидный? Сказал, что уже сейчас ревнует меня к тому, кто станет моим супругом. Я ответила, что это все выдумки. А вы как считаете?
— Я не знаю этого человека, — сказал Климент. — Но знаю, что в человеческой жизни бывают разные случайности, настроения, невероятные всякие события. Может, он смог бы вас полюбить по-настоящему, на всю жизнь.
— Может быть, — сухо ответила Фани. — Но, в общем, я сама отвечаю за свою жизнь.
— Бывает просто необходимо взять себя в руки и настроиться на полезные дела…
— Если, — перебила она, — что-нибудь невероятное не собьет с толку. На всю жизнь…
Вдруг повеселев, Фани посмотрела на него и открыла свою кожаную сумку.
— Не надо, — встрепенулся Климент, — оставьте, мне было приятно посидеть с вами.
