Прочитав все это в кабинете врача, я не мог встать со стула. Много раз приходилось мне посещать больницы, и я думал, что привык к их проклятым запахам, но теперь чувствовал, что мне становится плохо. Наверное, не только от запахов. Вошла медицинская сестра. Мне показалось, что она обмотана марлей. Или плавает в бассейне с молоком. Сквозь белую мглу едва слышно прозвучал ее голос:
— Вы ждете доктора Стоилкова?
Отвечать не было сил, я только кивнул.
— Вам плохо?
Я встал, попробовал нащупать ручку двери. Пожалуй, я даже потерял способность говорить.
Во дворе, на свежем воздухе, стало легче. Я присел на скамеечку, вытащил свою трубку, но тут же запихнул ее обратно в карман плаща. На соседней скамейке сидел молодой человек. Я попросил у него сигарету, он любезно протянул мне пачку. Закурив, я поперхнулся дымом и потушил сигарету. Хотелось хорошенько подумать, прежде чем что-то предпринять, но времени для раздумий не было. Надо было идти к своему руководству.
Подполковник Веселинов, мой начальник, старше меня всего на шесть лет, но видел он и пережил гораздо больше, чем мой отец, человек уже преклонного возраста. Веселинов работал в милиции со дня ее создания, расследовал много запутанных историй, но от этих мыслей мое настроение нисколько не улучшилось. С нами, молодыми, он был строг — строже, чем нам того хотелось, и мы втайне его побаивались. Особенно когда знали за собой какие-нибудь промахи.
Я совсем недавно поступил на службу, однако уже успел проштрафиться. Арестовал вора, после того как три ночи подряд выслеживал его. Когда этого типа вводили в кабинет, он стал сопротивляться — не хотел входить, пока я не позвоню какому-то полковнику, который, дескать, его знает и мог бы мне объяснить, что с его арестом произошла ошибка. Я не выдержал и дал ему пару раз по шее. Утром он пожаловался Веселинову, и в тот же день мне был зачитан приказ о наложении взыскания.
— На первый раз, — сказал подполковник, — ограничимся взысканием. А если такое повторится, жду тебя с рапортом об освобождении от занимаемой должности.
Выгонит меня, думал я сейчас, шагая к нему. И что самое обидное: он меня ценит. Мог бы закрыть глаза на мой промах. Ладно, пусть накажет, лишь бы не доложил вышестоящему начальству, пока я расследую этот случай… Наивный! Знал ведь я как дважды два, что Веселинов обязательно доложит генералу, но часто мы питаем несбыточные надежды.
Подполковник Веселинов дочитывал какую-то корреспонденцию, черкая в ней красной шариковой ручкой. В конце последней страницы поставил большой вопросительный знак, который я увидел, стоя посреди кабинета.
