До причала нашу четверку, теперь уже окончательно разобщенную, доставляет портовый катер; «Вольтерра» остается на внешнем рейде в обществе других судов, опоздавших к адмиральскому часу. Катер проскакивает в лазейку меж бонами и, постукивая мотором, долго лавирует среди затемненных пароходов. Каншону не терпится:
— Нельзя ли прибавить ход, капитан?
Его посылают к черту, и я посмеиваюсь, слыша, как он сердито сопит, не решаясь, впрочем, затевать перебранку. В полной темноте выгружаемся на причал, где матросы подхватывают наш багаж и быстро закидывают его в кузов маленького грузовичка.
— Не отставайте, господа! Иначе вещи убегут от вас.
Рассаживаемся и едем. Ланца насвистывает песенку о солнечном Сорренто; Каншон вполголоса проклинает тряску.
До рассвета дремлем в приемной коменданта порта. У нас нет ночных пропусков, и охрана отказывается выпустить в город; исключение делается только для немца, за которым приезжает камуфлированный вездеход. Немец расправляет плечи и прощается со мной и Марио, обойдя рукопожатьем взбешенного Кантона. В знак презрения к грубияну француз вызывающе справляется у часового — с каких это пор удобрение возят в вездеходах? Так как дверь за немцем уже закрылась, оба смеются — громко и независимо.
Ланца скромненько помалкивает в кресле.
Утром, нагруженный фибровым чудовищем, еду через весь Марсель на вокзал. Автобус, чихая дымом, взбирается вверх по Канебьеру, и я высовываюсь в окно, чтобы бросить последний взгляд на порт. Пытаюсь найти «Вольтерру», но она затерялась среди десятков судов.
Ланца без церемоний набился мне в попутчики. Кантон задержался в порту. Я видел, как его документы понесли зачем-то в кабинет коменданта. Уж не донес ли на него часовой? Все может быть…
Формальности с префектурой были улажены молниеносно. Паспорта — мой и Марио — комендант отправил к префекту с мотоциклистом и вручил их нам, уже снабженные штампами. Тропанезе, оставшийся в Италии, как видно, умудрился простереть свое покровительство через Лигурийское море и половину Лионского залива.
Осталась последняя забота — избавиться от Ланца. У меня нет ни малейшего желания тащить его за собой, тем более что до Парижа я должен сделать в пути краткую остановку.
Автобус все карабкается вверх. Сижу у окна и мусолю роман Уоллеса. Еще грузясь на «Вольтерру», я извлек его со дна фибрового чудовища и переложил в боковой карман пиджака. Судно могло идти ко дну и унести туда же мои пожитки, но «Мания старого Деррика» была слишком большой библиографической редкостью, чтобы такой экономный господин, как я, тратил время и двадцать марок пятьдесят пфеннигов на покупку нового экземпляра…
