Ровена чуть приподняла брови. Её совершенно не утруждало такое распоряжение, тем более, что метаморфа была знакома с её дедом, а значит могла многое порассказать. Не говоря более ни слова, она поправила шпильки и выскользнула за дверь.
Вирнисса старательно пыталась стянуть шнурки корсета на необъятной груди. Перевернув предмет белья задом наперёд, она злобно пыхтела, надувая щёки и моргая чересчур длинными ресницами. Чуть только кто-то из слуг намеревался заглянуть в приоткрытую дверь, как весь нижний коридор тотчас оглашался визгом и руганью. Ровена укоряюще покачала головой и прикрыла створку поплотнее.
— Ф-фу, — вслух пожаловалась метаморфа, — какая неудобная мода у людей. Или у всех бюсты, отвисшие как у коров, и их приходится поддерживать их при помощи этого пыточного устройства.
Она разочарованно последний раз дёрнула за слишком короткие шнурки. Ровена огляделась: она точно помнила, что на берегу озера высокородная леди была без багажа. Откуда тогда взялся этот плетёный короб с нарядами и предметами дамского туалета?
— Доброго утра, леди Вирнисса, — девушка присела в поклоне. — А откуда такое богатство? — она обвела рукой выпирающую гору платьев.
— Тоже мне, магичка, — фыркнула леди, с сожалением возвращая грудь к нормальному размеру. — Чему только тебя дед учил? Это мой крошечный гардеробчик для путешествий, а хранилось всё в шкатулке в упаковке. Ты что никогда о свёртывающих артефактах не слышала? М-да, налицо пробелы в образовании, надо будет тобой заняться.
— Леди, — Ровена обошла метаморфу и взялась за шнурки, — вдохните, и будем утягивать этот непременный предмет белья для знатной дамы. Кстати, а певица — это знатная дама или не очень?
Девушка специально уклонилась от темы своего магического образования. Пусть дед и немногому её успел научить, хотя об этом судить было сложно, но вот две вещи он сумел вдолбить ей в голову. Первая — никогда не раскрывай ни перед кем своих настоящих возможностей, и второе — сердце и внутреннее чувство не обманет, достаточно точно помогая определить истинное отношение любых персон. Как бы они себя не вели, что бы не делали и не говорили, тем более, что могло сложиться множество обстоятельств, в которых нельзя было бы поступить по-другому. Пусть эта леди и позволяла в отношении неё колкости и двусмысленности, но уж точно не хотела этим обидеть или как-то унизить. Да и фон от неё шёл ровный, пусть и искрящийся россыпями разноцветных брызг, но не опаляющий ненавистью или презрением.
