Твари не дали нам ни одной лишней секунды. Если раньше мне казалось, что время бежит, то теперь оно полетело быстрее, чем мысль.
Атамы уже в руках у Веника, который рывком поставил меня на ноги.
— К источнику! Живо! — крикнул он, и первый сорвался с места, устремляясь к срезанной вершине.
Стремительный бросок Пашки смазался, не силуэт, размытая тень. Я побежала следом. Сергий, изначально стоявший выше, на глухоту не жаловался.
Никогда я еще не бежала так, на износ, изо всех сил, а за спиной была тишина, которая пугала больше грозного рыка и топота лап. В какой-то момент я обогнала старика, тот напоминал жалкое и неповоротливое насекомое с несгибающимися суставами, но он бежал как мог.
Гархи были быстры и бесшумны. У меня был шанс, у Сергия — ни малейшего.
Дыхание рвало грудь, ноги становились тяжелее с каждым движением. Я задрала голову, Пашки давно уже не было на склоне, падальщик как раз достиг вершины и оглянулся на нас с дедом, мотнул головой, подгоняя, и отвернулся. Более чем красноречивый жест. Помочь старику — это одно, отдать за него жизнь — совсем другое, воевать с десятком теней ради почти незнакомого деда гробокопатель не собирался.
Я обернулась, когда до вершины оставалось несколько шагов и уже слышались перекликающиеся голоса. Спасение было так близко.
Дед стоял, склонив голову и упираясь руками в бедра. Рот открывался и закрывался, пытаясь успокоить бесшумное, поглощенное амулетом дыхание. Мы встретились глазами. Он все понимал.
Старый, старый сваар. Ему в любом случае не так много и оставалось. У него за плечами прожитая жизнь, а моя еще впереди, и мне очень хотелось ее прожить. Дед прошел свой путь, я свой — нет.
Каждое движение сковывало острое сожаление и признание собственной глупости. Не имело значения, насколько близко был источник, отвернуться от старика я не могла.
Десяток шагов вниз по склону. Шуршала сухая трава. Сергий поднял голову. Первые, самые прыткие гархи уже метрах в пятнадцати, два-три прыжка, дед даже не успеет обернуться. Он и не стал, стиснул зубы и сделал шаг вперед. Один. Второй. На третьем его желтоватое лицо посерело, рука взметнулась к груди. Я подскочила вовремя, чтобы не дать ему упасть, подхватила под руку. Колени подогнулись, даже больное. Старик вздрогнул. Я бросила взгляд через плечо. Десять метров.
— Слав, — захрипел на выдохе еле слышно Сергий, — ради ушедших… — и стал заваливаться на бок.
Я его не удержала, лишь чуть смягчила падение. Старик делает вдох. Не звук, а колебание воздуха, отчаянное движение губ.
